"Ярослава Кузнецова, Кира Непочатова. Доброе слово" - читать интересную книгу автора

поворота к пристани до дверей таверны, которые я охраняла.
Все полторы недели до сегодняшней ночи.
Потому что сегодня, наконец, порыв ветра задул огонь в плошках. Смерть
задержалась рядом, глядя мимо и улыбаясь, положила ледяную руку на мой лоб и
разомкнула оковы.
- Ихе на шаунь, - беззвучно шепнула она, - Лети, дитя мое.
Я оторвала ладони от базальтового столба. Поднесла их к лицу и стерла
надоевшую каменную гримасу. Смерть двигалась дальше, унося на подошвах труп
моей соседки, а я расправляла крылья, и снежный прах сыпался на мостовую.
Меж теснинами стен пронеслась поземка, белесой летучей мышью рыская из
стороны в сторону. Черные расщелины улиц заныли как раны. Замок на скале -
темный исполин в паутине аркбутанов, башенок и мостков - откликнулся
громовым колоколом. Воздух содрогнулся - и, вторя ему, содрогнулось каменное
сердце города в предчувствии близкого шторма. Я услышала, как за краем мира,
гремя, упали цепи, границы раздвинулись, и поднялся ветер.
Север распахнул ворота Полночи, запад распахнул ворота Сумерек. Небо
раздвинуло семижды семь своих завес, и все луны, все солнца и все звезды
глянули друг на друга.
Ихе на шаунь.
Саэн.
Беззаконная ночь, ночь неистовства, ночь охоты.
Ветер перебрал волосы на моей голове, провел пальцем вдоль хребта и
пощекотал подвздохом. Я толкнула ногами свой постылый насест - он провалился
вбок и вниз. Мгновенно сократилась маленькая площадь перед таверной,
червоточина улицы сплелась с другими и потерялась. Береговая линия выгнулась
зубчатой дугой, сразу за пунктиром волноломов разинуло черную пасть море.
Вязкий от влаги воздух до отказа наполнил крылья. Земля далеко внизу
дышала холодом и тленом, сланец крыш мерцал селедочной чешуей. Химера
застыла подо мной ворохом сетей - и них запутались и заснули навсегда
диковинные рыбы, и подводные твари, и морские ежи, звезды и раковины, и
скелеты кораблей и колотый соленый лед - вперемешку. Гребни и ярусы
кварталов, костяные остовы шпилей, улицы - провалами меж ребер, и ни единого
огонька: смертные в преддверии Саэн накрепко заперли увешанные оберегами
ставни, замкнули двери, начертав на них охранные руны, и теперь жгли в
очагах рябину и боярышник, защищая хрупкое свое тепло.
А северный горизонт выплескивал на город волны тьмы, тьмы слепящей,
алчной, прошитой высверками молний, тысячеглавой, тысячекрылой тьмы,
клубящейся на фоне туч будто мошкара.
Свободные охотники, гончие псы Полуночи, лихие слуги Господина, мои
братья и сестры. Они приближались, неся с собою шторм, а визг и хохот
прибоем летели перед ними.
Бледной лентой на ветру, змеящимся обрывком савана впереди всех несся
Стурворм, на загривке его сидел сам Герне Оленеголовый с копьем в одной руке
и хлыстом в другой. Над ним и чуть приотстав - Наэ, сын Господина и смертной
женщины; руки его были пусты, нагое тело светилось словно ледяной меч, а
черные крылья резали воющий воздух на студенистые ломти. И следом за высшими
наймарэ - возбужденной толпой, визжащим месивом - остальная свита, к которой
я так жаждала присоединиться.
Вывалились из туч и пошли кружить каруселью над городом, завинчивая
ветер напряженной спиралью, обратной ходу луны и солнца, закручивая тугую