"Димфна Кьюсак. Жаркое лето в Берлине" - читать интересную книгу автора

Так было до сих пор. Но сегодня Стивен в гневе выбежал из каюты, как и
вчера вечером, когда она по просьбе нового пассажира стала играть менуэт
Моцарта.
Снова и снова спрашивала она себя: "Что с ним! Что случилось?"
Перебирая в памяти свои поступки, она не находила в них ничего такого, в чем
могла бы себя упрекнуть. Она хорошо знала свои недостатки, а девять лет
замужества научили ее, что их безмятежная жизнь нарушалась лишь из-за
пустяков, которым не следовало придавать значения. До сих пор это были
короткие размолвки. И когда ей случалось вспылить - а она так и не научилась
владеть собой, - Стивен вставал и, не говоря ни слова, выходил из комнаты.
Она сразу же брала себя в руки и бежала за ним, и Стивен воспринимал это как
безмолвную просьбу о прощении, и жизнь их снова текла счастливо и
безмятежно.
Давно уже она не испытывала вспышек гнева: выдержка Стивена действовала
на нее отрезвляюще.
Нет, сегодня ей не в чем упрекнуть себя. Поистине путешествие протекало
замечательно от самого Сиднея: прекрасная погода, комфортабельная каюта,
чудесный пароход на двенадцать пассажиров - плавающий остров между двумя
мирами! Былые заботы исчезли бесследно, а новые еще не вступили в свои
права.
И разве Стивен не радовался путешествию! Верно, вначале он не одобрял
ее затеи. Но сейчас он наслаждался путешествием от всей души: занимался на
палубе спортом, плавал в бассейне, оживленно беседовал за столом. Обычно
такой серьезный, он так весело, так заразительно смеялся!
Были отброшены заботы о доме, о детях, доставлявших ей столько хлопот,
Стивен скинул с себя тяготы работы. Им казалось, что они вновь переживают
медовый месяц. Когда Стивен целовал ее, годы словно отступали назад, она
вновь была юной, не проснувшейся, и страсть ее пробуждалась в ответ на его
страсть. Было ли то влияние тропиков, южного неба, луны, осыпавшей серебром
островки, разбросанные по зеркальным водам Кораллового моря, мимо которых
проносилось их судно? Было ли то влияние напоенных солнцем дней,
серебристо-жемчужных утром, а днем и вечером отливавших всеми оттенками
синевы: бирюзой, сапфиром, кобальтом и ультрамарином? Но что бы ни было тому
причиной, страсть их разгоралась, как в первые дни близости. А годы лишь
придавали любви большую полноту. Иногда она просыпалась, как от толчка: ей
казалось, что ее зовет Энн. Голос Энн вырывал ее из прошлого, возвращая к
действительности. Но даже теперь, лежа без сна, мучаясь сомнениями,
вспоминая его нежность, она почувствовала волнение.
Она не отрывала глаз от двери, надеясь, что он вернется. Нет! Сегодня
она не побежит за ним. На этот раз вспылил он, и без всякой причины: "О
боже! - воскликнул он. - О боже, ты ничего не понимаешь!" И выбежал из
каюты, хлопнув дверью. В мозгу тысячью молоточков отдавались его слова.
Казалось, холодная рука легла на сердце, как только у нее мелькнула
мысль, никогда ранее не возникавшая: не разлюбил ли он ее теперь,
возвращаясь к прежней жизни! Впервые она задала себе вопрос: не вступает ли
прошлое в свои права? Еще до ее замужества мать не раз заводила с ней
разговор на эту тему, но Джой и слышать не хотела о его прошлом.
"Брак, даже с соотечественником, прошлое которого тебе известно, вещь
серьезная, - беспрестанно повторяла ей мать. - А что ожидает тебя в жизни с
человеком, о котором ты знаешь только, что он немец, молод и красив собой?"