"Димфна Кьюсак. Жаркое лето в Берлине" - читать интересную книгу автора

Вот уже пять лет, как окончилась война, а слово "немец" мать
произносила так, как иные еще и по сей день произносят "японец". Да и не
удивительно, любимый брат - летчик английской авиации - был сбит над
Германией.
- Штефан Миллер? - Мать удивленно подняла брови, когда Джой впервые о
нем заговорила. - Это не чисто немецкое имя.
- Его настоящее имя Штефан фон Мюллер. Я же говорила тебе, что он
изменил его. Он долгое время жил в Австрии как беженец.
Она вновь увидела ироническую улыбку матери, заметившей:
- Интересно, когда именно он удрал в Австрию?
- Ну, конечно, во время войны.
- Почему конечно? И почему именно в Австрию? Ведь, если я не ошибаюсь,
Австрия была оккупирована нацистами в тысяча девятьсот тридцать восьмом
году?
Они встретились в 1950 году. Выйти замуж за немца, бежавшего из
Германии уже после окончания войны, для этого нужно было иметь много
мужества! И нужно было твердо верить в то, что этот человек не похож на
множество других немцев, наводнявших страну. Ежедневно мать раскрывала перед
ней газету или журнал, в которой говорилось о крупных эсэсовцах,
скрывавшихся под вымышленными именами, а также и о других, не столь
известных, но тем не менее нежелательных в стране. Ей стало не по себе,
когда она вспомнила о ссоре с матерью, вызванной ее словами.
- Ты из числа тех людей, - сказала она матери, - которые только и
делают, что копаются в прошлом человека, валят всех в одну кучу, не отличая
хорошего от дурного!
- А ты из тех, - возразила ей мать, - которые находятся в плену своего
воображения и, как твой отец, во всем полагаются на свои чувства! К тому же
ты не права, говоря, что я валю всех в одну кучу. Вот профессор Шонхаузер
тоже немец, а я никого так не ценю и не уважаю, как его!
- Стивен говорил мне, что в Мюнхене его дед часто ходил слушать
профессора Шонхаузера, - торжествующе сказала Джой, как будто это связующее
звено между ее бывшим учителем музыки, немецким антифашистом, возвратившимся
в Германию в поисках своей семьи, могло послужить в пользу Стивена.
- Ну и что ж? Многие из тех, кто в те дни был рад послушать игру
профессора, потом были рады услышать, как он заключен в концентрационный
лагерь в Дахау, и ничем не помогли ему. - Тонкие брови матери нахмурились,
когда она посмотрела на дочь. - Возможно, мы виноваты, что скрыли от тебя
правду. Не сказали, какие мучения перетерпел профессор. Давай условимся: не
будем говорить о твоем замужестве, - сказала она, - покуда я не напишу
профессору, он многие годы жил в Мюнхене, спросим его, что он знает о семье
Стивена.
- Неужели ты думаешь, что я позволю тебе относиться к любимому мной
человеку, как к преступнику? - вскричала оскорбленная Джой.
- Увы! В прошлом немца все возможно!
Не желая больше слушать, Джой выбежала из комнаты, кляня в душе мать.
В каком-то чувственном самозабвении она перенеслась в ту далекую ночь -
десять лет назад, - когда они впервые встретились на концерте в Таун-Холле.
Сначала она не обратила на него внимания. Но как только зазвучала вторая
часть Пятой симфонии Бетховена, он поднял выпавшую из ее рук программу. И
перед ней вновь предстало его страстное лицо, прядь пепельных волос на лбу,