"Димфна Кьюсак. Полусоженное дерево" - читать интересную книгу автора

разобраться в существе дела, дальше его мысли и усилия направлялись на то,
чтобы остаться живым под этим нескончаемым градом снарядов, обрушивавшихся
на них всюду, будь то поляна среди джунглей, расположение лагеря или
пригород Сайгона. С таким же успехом можно было попасть и на мушку снайпера,
который легко снимал любого солдата в так называемой "умиротворенной"
деревне, где никто из них не решался ходить в одиночку. Можно было
подорваться на минах на уже "расчищенных" дорогах, по которым, однако,
войскам запрещалось передвигаться ночью, потому что в это время они
переходили под контроль лесных братьев.
Один из стариков, которому они доверяли, сказал:
- Вьетконговцы - хозяева ночи.
А в целом все это было неразберихой. Только для Сноу все было не так,
как для других. Сноу даже получил медаль за уничтожение целой деревни
вьетконговцев. Подсчет производили уже после окончания операции. В отчете
капитана вьетконговцами оказались все, начиная от женщин с красивыми черными
волосами, змеившимися по спинам, до стариков с тощими трясущимися коленями,
которые и бежать-то не могли, и детей, едва научившихся ходить.
Там все укладывалось в какой-то определенный шаблон, хотя это и было
ужасно, Поль все же мирился, ибо - как вдалбливал им в головы Сноу - нужно
выбирать: или ты, или они.
О, если бы он умер еще до того, как в сознании началось брожение!
Сгорел бы, как Элмер, пока по спине не стали пробегать мурашки при мысли о
том, что они делали с людьми, за которых ему следовало сражаться.
Джонни говорил так:
- Мы бросаем напалм на женщин и детей, потому что лесные братья
расставляют ловушки и западни, а наши ребята проваливаются в них и попадают
на колья из расщепленного бамбука. Нет таких уловок, которых бы не знали
лесные братья, но они ведь прошли через двадцать лет борьбы с теми, кто
вторгался в их страну. Когда мы поймем это?
Поль старался оставаться глухим к словам Джонни, а прислушивался к
Сноу.
- У нас нет времени для сентиментальной болтовни, - обрывал его Сноу, -
запомните, нет времени для чувствительности. Или они, или мы.
Поль удивлялся, почему поступки, которые он бездумно совершал во
Вьетнаме, даже пытки водой, от которых его тогда тошнило, не беспокоили его
и не вызывали протеста, хотя бы молчаливого? У него до сих пор звучали в
ушах слова Джонни:
- Лесные братья находятся в своей собственной стране, а мы нет.
Интересно, как бы мы повели себя, случись все наоборот?
Теперь Поль лежал без сна, курил и боялся уснуть, хотя снотворное
неминуемо должно было доконать его.
Почему он всегда видел сны о Вьетнаме? Почему так часто переживает их с
такой устрашающей реальностью и чувствует ужас, которого не переживал на
месте событий? Там , с одной стороны, он выполнял всевозможные трюки по
ведению боя в джунглях, входившие в их задание по умиротворению, а с
другой - старался остаться в живых. Борьба за выживание стирала весь ужас
того, что они совершали.
Джунгли были не менее сильным врагом, чем Вьетконг. Всякий раз, когда
их взвод отправлялся на прочесывание каучуконосных плантаций, солдаты
выходили из лагеря с высоко поднятыми головами, как и подобало добровольцам,