"Димфна Кьюсак. Полусоженное дерево" - читать интересную книгу автора

больше никогда так не делать, хотя Кемми чувствовал по ее голосу и смеху,
что ей это нравилось. Он все еще помнил, как маме очень хотелось, чтобы все
они жили на миссионерской ферме. Она говорила об этом со слезами в голосе.
Но сама она когда-то убежала из миссии, чтобы жить вместе с отцом. Потом за
ними приехали священник и полицейский, и они поженились так, как женятся
белые, в церкви при миссии, которую мама считала самым красивым местом на
земле.
Отец носил такую же одежду, как и белые скотоводы. Возвращаясь домой
после целого дня, проведенного в седле, он снимал эту одежду и относил в
душевую. Он сам соорудил душ из керосинового бака, проделав в нем дырочки.
Когда мама, взобравшись на лестницу, лила воду в этот бак, вода стекала
вниз, как водопад, который он ходил смотреть вместе с Грампи.
Ему нравилось вместе с отцом играть и прыгать под душем, смотреть на
его огромное черное тело и мышцы. Отец часто играл с ним, подбрасывал его в
воздух, щекотал и спрашивал, чему он выучился за этот день. Они все вместе
смеялись, а их собака Наджи заливалась веселым лаем.
Выходя из дома, отец вдруг совсем менялся. Он делался строгим, и голос
его звучал по-другому. Он говорил не так оживленно и громко, как дома.
Мальчику почудилось, будто он снова видит отца сидящим на веранде, где
стояла его кровать. Они жили в маленькой хижине, которую хозяин предоставил
родителям после их свадьбы. Двое друзей помогли отцу перестроить ее, поднять
крышу, и им не приходилось, как другим аборигенам, входить в жилище
согнувшись. Даже отец мог стоять в полный рост.
- Учись стоять, не сгибая спину, сынок, - говорил отец.
Сам он стоял, не сгибаясь, даже когда приехал на мотоцикле полицейский
и без стука ввалился к ним в дом. Мама очень испугалась, глаза у нее
округлились, как у кролика, за которым гонится собака, руки задрожали. А
отец даже бровью не повел. Он лишь выпятил нижнюю губу и смотрел зло и
сердито. Отец не дрогнул, но мальчик почувствовал, как гнев захлестывал его
всего. Почему этого не замечает полицейский, думал Кемми.
"Хм-хм", - только и сказал, как обычно, отец.
Когда полицейский ушел, отец тихо выругался.
- Ишь тихоня, черный негодяй! - выругался, уходя, полицейский.
- Что такое негодяй? - спросил Кемми.
Отец раздвинул в улыбке губы, обнажив ряд ровных белых зубов, смешно
сморщил нос, словно собирался зарычать, и весело сказал:
- Скоро узнаешь, сынок. А теперь иди делай уроки, чтобы, став взрослым,
иметь такую работу, когда никто не посмеет назвать тебя таким словом.
Мальчик понимал, что негодяй - это плохой человек, но он не знал
значения этого слова. Грампи лишь покачал головой, когда он спросил его об
этом.
Кемми всегда жалел, что все еще не научился разводить огонь без спичек,
одной заостренной палочкой, как это делал Грампи. Ведь когда разжигаешь
костер, как Грампи, то кажется, будто он твой собственный, а если от
спички, - то это уже совсем другое дело.
Грампи умел многое, и Кемми старался подражать ему, и в особенности он
завидовал тому, как Грампи мог бросить бумеранг и заставить его вернуться
обратно. Грампи рассказывал, что когда он был еще ребенком, не больше Кемми,
он уже умел бросать бумеранг и ловить кенгуру в прыжке. Но показать, как это
делается, Грампи не мог, потому что вокруг уже не осталось кенгуру.