"Димфна Кьюсак. Полусоженное дерево" - читать интересную книгу автора

Кемми, конечно, больше нравилось жить с Грампи, и он очень горевал,
когда отец забрал его из резервации. Но лачуга среди деревьев, в которой жил
дед, была совсем не такой крепкой, как их домик, который не пропускал ни
дождя, ни ветра и в котором было всегда светло от солнечных лучей. В лачуге
Грампи и бабушки ветер и дождь гуляли свободно, там было темно и низко,
нельзя было даже встать во весь рост. Когда бабушка заболела и Грампи пошел
к управляющему пожаловаться на лачугу, тот только накричал на него:
- От меня не жди на ремонт ни денег, ни материалов. Дом у тебя еще
приличный, вы, чернокожие, слишком уж хорошо стали жить. У твоего отца и
деда вообще не было никаких домов, так ведь? Подумаешь, ветер гуляет в доме
или дождь мочит вещи. Да и вообще, какие у тебя там вещи? Готов поспорить на
последний доллар, что дождю и мочить-то нечего.
Рассказывая это бабушке, Грампи сплюнул на огонь, будто там сидел сам
управляющий, которого он потихоньку называл "белым буйволом". Потом стал
рассказывать мальчику о прошлом, когда у аборигенов еще не было денег. Все
они выходили тогда на охоту с бумерангами и копьями. Сами добывали себе
пищу, а вечерами собирались у костра и устраивали танцы - корробори. Иногда
Грампи брал свою дудку - диджериду, - начинал играть, бабушка принималась
хлопать в ладоши, а другие старики неуклюже танцевать.
Чаще всего аборигены в резервации голодали. Продуктов, которые они
получали, не хватало, нередко к концу месяца продукты портились, и их могли
есть только собаки. Управляющий с круглым красным лицом садился на грузовик,
объезжал резервацию и, не останавливаясь, нажимал на сигнал, созывая
население. При этом он обычно кричал:
- А ну, пошевеливайся, богом обиженная Кэт!
- Ты что, одним глазом совсем ничего не видишь, Банги?
А у Грампи, который никогда не торопился, он спрашивал:
- И кого ты из себя корчишь, старик? Уж не короля ли этих черномазых?
Все говорили управляющему: "Да, сэр" и "Слушаюсь, сэр", хотя потом,
собравшись у костра вечером, забавлялись, передразнивая его.
Каждый месяц, когда начинала ощущаться острая нехватка продуктов,
управляющий привозил на тележке бадью с какой-то странной мешаниной, которую
он называл овсяной кашей. Грампи говорил, что жена управляющего варила эту
жижу из мухи и воды, добавляя немного сахара.
Управляющий брал большой половник, похожий на жестяную кружку,
укрепленную на палке, и, стоя возле бадьи, разливал кашу по мискам. Капли
этой жижи падали на землю, и ее тут же жадно, вместе с пылью, слизывали
собаки. Случалось, что вместо сахара в кашу клали соль, и тогда после еды
всем очень хотелось пить.
Однажды Грампи попытался было выстроить аборигенов в одну линию, чтобы
не было толкотни и не разливалась каша, но управляющий заревел на него:
- Ты кто здесь такой, паршивый ниггер, чтобы отдавать приказы? Я здесь
хозяин, ты этого разве не знал? Если я еще раз увижу, как ты расталкиваешь
людей, я тебя быстро утихомирю. Считаешь себя важной персоной из-за того,
что твой негодяй-сын помешался на профсоюзах, да?
Бабушка, Грампи и мама рассказывали ему истории, которые он запоминал и
знал наизусть, а когда он сам начинал их рассказывать, как будто сам
принимал в них участие, все начинали смеяться, ерошили ему волосы и
говорили:
- Ну, а уж это ты придумал, малыш, тогда тебя здесь еще не было.