"Димфна Кьюсак. Полусоженное дерево" - читать интересную книгу автора

голосом.
- Все люди равны перед богом. Черные они или белые, - тихо возражала
мама.
Отец смеялся.
- Послушай, сынок, - сказал он однажды, усадив Кемми на колени, - мамин
бог хорош для белых, но вовсе не для нас. Возьми, к примеру, меня. Я такой
же умелый наездник и гуртовщик, как любой белый. А может быть, даже и лучше
многих из них. Я работаю с восхода до заката, а что получаю? Шесть долларов
в неделю. А белые за такую же работу получают тридцать пять. Ну ничего,
подожди немного, скоро и у нас будут профсоюзы, тогда все переменится. Я с
десяти лет работал вместе со скотоводами, ничего не получал за это, но
подобного не произойдет с моим сыном.
- Ш-ш, Джозеф, - сказала мама, посмотрев так испуганно, будто увидела
змею. - В доме хозяина не любят, когда ведутся такие разговоры.
Отец возмущенно захохотал.
- Еще бы! Конечно, не любят! Для них такие разговоры - как для дьявола
святая водичка. Они бы им еще меньше нравились, испытай они хоть однажды,
что такое забастовка, какие проходят сейчас на фермах Дауна и Вотера. Мы
тоже поднимем забастовку и потребуем назад наши родовые земли.
- Не нужно говорить о забастовке, Джозеф, - просила мама, чуть не
плача. - Мы живем лучше других. Я работаю у миссис хозяйки, и мне даже
разрешают ездить на их старой машине... Кемми ходит в школу...
- Меня тошнит от твоего миссионерского пресмыкательства, - повысил
голос отец. - Ты могла бы, наверное, продать свой народ за такие вот мелкие
подачки. И если Кемми ходит в школу, то вовсе не бесплатно, мы сами платим
за это из пособия на ребенка. Неужели ты не понимаешь, что если мы победим в
этой забастовке, то будем получать по справедливости и деньги и полноценные
продукты вместо вонючих отбросов, а наш сын завоюет право ходить в школу как
полноправный человек, а не потому, что хозяйке не хочется тебя потерять?
Два приятеля отца, гуртовщики Метью и Помпи, были тоже за профсоюзы.
Иногда они приходили с каким-то еще одним незнакомым аборигеном, жившим не
здесь, а только бывавшим наездом, и тогда их разговоры затягивались далеко
за полночь.
Маме не нравилась эта "болтовня". Пока они разговаривали, она сидела на
пороге веранды и подавала сигналы, если замечала проходящих мимо людей. По
всему ее виду было ясно, что она совсем не одобряла происходящее в ее доме.
Каждый раз, когда произносилось слово "профсоюз" или "забастовка", она
просила мужчин говорить потише, а иногда даже вставала и обходила вокруг
дома, чтобы посмотреть, не спрятался ли кто за ним, хотя знала - Наджи
обязательно залаял бы на чужих.
Собравшись вместе, они говорили тихо, но взволнованно, и Кемми,
прислушиваясь к их беседе, сам начинал волноваться, даже не понимая
по-настоящему, о чем там шла речь.
Кемми так и не удалось выяснить, что такое был "профсоюз" и что такое
"забастовка", но отец говорил о них так уважительно, как мама о боге или о
рае. Постепенно профсоюз и забастовка смешались у мальчика с понятием рая,
где аборигенам будут платить столько же денег, сколько и белым, но за это им
не придется работать в два раза больше; где всегда будет много еды, такой,
какую мама готовила на кухне у миссис хозяйки, где даже зимой им всем будет
тепло, потому что у них появятся настоящие одеяла, такие, как на кроватях у