"Люсьен Лаказ. Приключения французского разведчика в годы первой мировой войны " - читать интересную книгу автора

расквартирования лейтенант, который раньше был профессором лицея где-то на
юго-западе.
- Но почему вы так считаете? У вас уже было время, чтобы составить
впечатление об их чувствах?
- Речь не идет об их чувствах, - ответил другой, - они все говорят на
немецком языке. И именно ради этих людей нам приходится погибать!
Батальоном командовал восхитительный человек - майор де Жерикур,
уроженец Лотарингии, бывший кирасир. Он уже был в отставке, но в августе был
снова призван на службу. Он отличался широкими взглядами.
- Смотрите, - он мне говорит однажды - вы знаете страну, жителей,
священника, влиятельных людей. Они говорят на немецком языке, это понятно,
это шокирует моих офицеров, но я не могу в этом ничем помочь.
- Но это не ничего доказывает, господин майор, немецкий язык тут может
считаться диалектом вроде баскского, бретонского или овернского.
Командир поразмыслил немного, улыбнулся и сказал: - Я вижу, вы думаете
примерно как Шарль Х., которого в одной эльзасской деревне мэр
поприветствовал по-немецки, и он ответил ему: - Я очень сожалею о том, что
не знаю вашего красивого языка, чтобы вас поблагодарить.
Он позвал меня несколько дней спустя: - Один из моих офицеров заметил
дом, откуда, как он думает, подают световые сигналы противнику. Я хочу,
чтобы вы начали серьезное расследование уже этим вечером и сразу же мне
доложили. Потом я приму решение.
Я ответил, что полностью в его распоряжении, но я сам эльзасец и
немного скептичен, потому мне желательно действовать в присутствии и под
контролем тех, кто это дело разоблачил.
- Действительно, я вас понимаю, вы правы. Как вы намереваетесь
поступить?
- Вначале констатировать факты. Если мы предпримем что-либо до проверки
фактов, это только помешает расследованию. Чем меньше мы об этом будем
говорить в этот вечер, тем лучше.
- Итак, явитесь в пять часов к лейтенанту Пиктону; я его предупрежу.
Это был как раз тот профессор лицея, который не допускал, что крестьяне
в Зундгау могут говорить не на языке Мольера.
К семи с половиной часам, ведомые сержантом, мы прибыли к необходимому
месту. Лейтенант ворчал, не переставая. Какой холод! Грязная страна!
Противные люди! Мы, мол, просто не знали, как следует поступить со всеми
этими изменниками. Он охотно выдвигал гуманитарные теории: с каким
удовольствием он погрузил бы "всех этих людей на их телеги, перевез на
побережье, чтобы отправить из Карпентра на Корсику, все равно куда, без
судебного процесса, как сделал бы и он сам, чтобы они там под колючим
северным ветром сами строили себе свои чертовы хибарки".
- Жаль, что мы немного опоздали, - сказал сержант, - вы могли бы
разобраться в положении дома; он стоит высоко и виден очень далеко за нашими
траншеями.
Это было верно, я знал это место.
- Этот дом, - продолжил он, - с этой стороны последний в деревне. Его
никто не видит, и они, если захотят, могут подавать любые сигналы. И это не
все; там есть несколько деревьев, из-за которых его не видно из траншей. Я
заметил свет случайно, выходя с дороги, за которой мы следим каждый вечер.
Ночь освещалась неясной луной, выглядывавшей из густого тумана, который