"Пер Лагерквист. Морис Флери" - читать интересную книгу автора

Он повторил:
- Мориса Флери нет в живых, он умер у меня на руках.
И тогда она с горькими слезами и причитаниями склонилась к детям.
А он спокойно созерцал их скорбь. Его удивляло, что они так бурно
оплакивают какого-то чужака, ведь много лет он был лишь гостем в их доме,
а сейчас они вдруг вспомнили его имя. Они рыдали. Он же заговорил о том,
как делил с покойным все тяготы и радости будней, как в бою они всегда
сражались плечом к плечу, вместе изнемогали и поддавались отчаянию и
вместе мало-помалу вновь обретали силы. Вскоре после того, как сам он был
ранен, в тот же лазарет в ближнем тылу привезли Мориса Флери. Ничто как
будто не угрожало его жизни, он получил штыковое ранение, обычно такие
раны заживали быстро. Как близким друзьям, им разрешили расположиться на
соседних койках. Но Морису Флери вдруг сделалось хуже, рана нагноилась, и
зараза стала стремительно распространяться по всему телу. Он невыносимо
страдал. И в ночной тишине шепотом поверял свои страдания другу. Корни
сердца - прекрасные, пылающие алой кровью сосуды - один за другим
всасывали отраву и гнали ее внутрь. И чувства, и мысли его - самый
хрупкий, самый заветный сосуд! - казалось, были отравлены тоже. Раненый
корчился в муках, взгляд его молило пощаде. Как тяжко было видеть эти
глаза, умоляющие, точно у пса, которого задумали пристрелить, старого,
больного пса, который, даже после того как пуля пробила ему грудь,
заклинает взглядом: вспомните, каким я был прежде, вспомните мою
преданность, верность, вспомните, как я любил вас всех, и оставьте мне
жизнь. Невозможно было спокойно смотреть в эти глаза, равнодушно видеть
эти муки. А яд постепенно одолевал его могучее тело. Яд не ведал пощады. И
все же ближе к концу умирающий вновь обрел прежнюю силу и ясность духа. Он
сказал, что жизнь не имеет для него большой цены, ничто не привязывает его
к ней - бездомного, одинокого, отверженного изгоя.
- Не мог он этого сказать! - воскликнула женщина, обратив к незнакомцу
заплаканное лицо.
Незнакомец ответил:
- И все же он так сказал. А перед самой кончиной, когда я спросил, не
осталось ли у него хоть кого-нибудь, кому я должен буду поведать о его
последних минутах, он прошептал: "Никто не знает меня".
Она спросила:
- А точно ли звали его Морис Флери?
Незнакомец ответил:
- Да, точно.
Она снова спросила:
- Вы помните его лицо?
Незнакомец ответил:
- Да, очень хорошо помню. Лицо у него было мужественное, суровое, кожа
смуглая, свежая. Большие серо-голубые глаза. И голос, низкий и звучный.
Женщина не сомневалась теперь, что то был ее муж. Но как понять его
последние слова? Незнакомец сказал:
- Может, их навеяла лихорадка, может, он просто бредил.
И оба согласились, что, наверное, так оно и было.
Весь день убитая горем женщина предавалась скорби. А день был теплый и
благостный, широко и чисто распахнулось небо. Женщина ходила взад и вперед
по саду, между яркими клумбами цветов. И незнакомец вынужден был ходить за