"Пер Лагерквист. Морис Флери" - читать интересную книгу автора

здоровой, сильной натурой все же были присущи известные странности,
которые человек недостаточно любящий мог бы даже счесть пороками. А от
тех, кого Морис Флери выбирал себе в друзья, он всегда требовал постижения
самых глубоких тайников своей души, так заботливо берег он эти сокровища,
что было видно: их он ставит превыше всего. Она не обижалась на эти
намеки, тем более что он всегда ронял их ненавязчиво и словно бы
мимоходом. Напротив, день ото дня их отношения становились все
непринужденнее, что весьма благоприятствовало его замыслам.
Часто он говорил себе: а ведь порой человеку даже удобнее без лица. И
свободнее, и спокойнее. Прямая связь с внешним миром обрублена, и нет
нужды вечно быть начеку. Ступаешь по земле уверенней, мыслишь и судишь обо
всем беспристрастно, не боясь кого-то этим обидеть. Так легче оставаться
самим собой.
Став человеком без лица, он сумел использовать эту беду к своей выгоде.
Он властно увлекал за собой женщину, и мало-помалу она становилась такой,
какой он хотел ее видеть. И пришел час, когда почти неприметно для нее он
сумел окутать их отношения легкой тенью любовной страсти. Тень эта была
ему весьма кстати. День ото дня он все больше сгущал ее. Полумрак скрывал
его раны, и женщина перестала замечать его увечье. Скрывал полумрак также
многое другое, что в ином случае стало бы очевидным. И, любуясь плодами
своих усилий, пришелец говорил себе: поистине любовь слепа, хорошо еще, у
меня самого остался хоть один зрячий глаз.
Случалось, он отмечал про себя, какое, в сущности, благо, когда черты
твоего лица уже не суть творение чуткой и мудрой природы, которая,
вдохновляясь силами твоей души, годами бережно оттачивает их, а всего лишь
детище грубого железа, что в мгновение ока справилось со своей задачей,
подменив эти черты лабиринтом борозд и рубцов. И коль скоро ты приучил
женщину не искать в этой застывшей маске отблеска чувств любимого, можно
устроиться как нельзя лучше. Нет нужды ежеминутно притворяться, скрывая
свое равнодушие, можно оставаться холодным, ко всему безразличным, но при
том избежать разрыва.
Он и вправду упивался сладостью мимолетного романа пришельца с
женщиной. Он сумел полностью оценить двусмысленность положения: неузнанный
и невидимый, муж стал свидетелем нежных любовных сцен между собственной
женой и незнакомцем. Мало того - он вдосталь насладился неуловимым
очарованием этой любви. Было в ней нечто утонченное, своеобразное, как и в
самой женщине, которая любила человека, чье лицо ей не дано было видеть.
Лишь скрытую силу и красоту его души ощущала она, к ней влеклась она всем
существом. Сколь необыкновенную одухотворенность, утонченность обрели ее
чувства, сколь могуче расцвело обаяние женщины в ее стремлении
приблизиться к любимому! Они так и не стали по-настоящему близки, но не в
том ли и таилась пряная, дразнящая прелесть приключения?
Казалось, между ними постоянно висит легкая пелена, сквозь которую
женщина едва различала облик любимого, и все потому только, что она ни
разу не видела его лица. Смутная тоска толкала их друг к другу, даже
собственные его ощущения и те стали изысканными - ведь невольно он
проникался возвышенным настроем ее чувств. Словом, оба испытали особое,
неповторимое наслаждение.
И вот однажды вечером, когда пролился первый осенний дождь, свершилось
то, чего так долго и хитроумно добивался пришелец. Они были одни в