"Сельма Лагерлеф. Анна Сверд" - читать интересную книгу автора

чтобы она сочла его жестоким и бесчувственным. Ведь он сказал ей о том как
бы шутливо, невзначай. Какого еще обхождения было нужно!
Нет, просто матушка не велела Жакетте без конца мешать ему говорить. К
тому же он зашел так далеко, что теперь лучше всего высказать все до конца.
- Эта приятельница и послала меня к вам, матушка, сказав, что мой долг
поехать сюда, коль скоро вы сами не сможете навестить меня. Вы, вероятно,
помните, как однажды приехали в Упсалу, чтоб я смог попросить у вас
прощения. Она уверена, что вы признаете, что вы...
Как, однако, трудно судить свою собственную мать! Слова никак не шли у
него с языка. Он заикался, кашлял, и в конце концов ему ничего не оставалось
делать, как замолчать.
Слабая улыбка скользнула по лицу полковницы. Она спросила, кто же эта
приятельница, которая так хорошо думает о ней.
- Это Тея, матушка.
- Стало быть, это не Шарлотта полагает, что я жажду просить у тебя
прощения?
- Нет, не Шарлотта, матушка, а Тея.
- Я рада, что это не Шарлотта, - сказала полковница.
Она приподнялась еще выше на подушках и снова умолкла. Карл-Артур тоже
ничего не говорил. Он высказал матушке все, что хотел сказать, хотя и не
столь красноречиво, как бы ему хотелось. Теперь оставалось только ждать.
Он изредка взглядывал на мать. Видно было, что она боролась с собой.
Нелегко так сразу признать свою вину перед собственным сыном.
И вдруг она спросила:
- Зачем ты надел пасторский сюртук?
- Я хотел показать вам, матушка, в каком расположении духа я сюда
явился.
Снова улыбка скользнула по ее лицу. Он испугался, когда увидел эту
улыбку, злую, исполненную презрения.
Внезапно ему показалось, будто лицо на подушке окаменело. Слов, которых
он ждал, не последовало. В отчаянии он понял, что невозможно заставить ее
раскаяться и просить прощения.
- Мама! - закричал он, и в голосе его звучали мольба и надежда.
И тут случилось нечто неожиданное. Кровь прилила к лицу полковницы. Она
приподнялась на постели, подняла здоровую руку и погрозила ему.
- Конец! - закричала она. - Терпению господню пришел ко...
Больше она ничего не успела сказать. Последнее слово, тихое и
невнятное, замерло у нее на губах, и она откинулась на подушки. Глаза ее
закатились, и видны были только белки, рука упала на одеяло.
Жакетта громка закричала, призывая на помощь, и выбежала из комнаты.
Карл-Артур упал на колени.
- Что с вами, матушка? Матушка! Не убивайтесь так, бога ради!
Он целовал ее лоб и губы, словно хотел поцелуями вернуть ее к жизни.
Но тут он почувствовал, что кто-то схватил его за шиворот. Потом чья-то
сильная рука подняла его, вынесла из комнаты, как беспомощного щенка, и
швырнула на пол. И тут он услышал громовой голос отца:
- Ты все-таки вернулся. Ты не мог успокоиться, покуда не доконал ее.

II