"Сельма Лагерлеф. Перстень Левеншельдов " - читать интересную книгу автора

пастор говорит, что то был вовсе не генерал.
- Да,- ответила сестра.
Она сидела, сжав руки. Каждое слово, сказанное пастором, глубоко
западало ей в душу.
Ингильберт встал. Порывисто вздохнув, он выпрямился. Он был теперь
свободен от снедавшего его страха. Он стал с виду совсем другим человеком.
Быстрым шагом подошел он к хижине, отворил дверь и вошел.
- Что такое? - спросил пастор.
- Я хочу поговорить с отцом!
- Ступай отсюда! С твоим отцом теперь говорю я! - строго сказал пастор.
Обернувшись к Борду Бордссону, он снова стал говорить с ним то
ласково-властным тоном, то ласково-участливым.
Ингильберт, закрыв лицо руками, уселся на каменные плиты. Им овладело
сильное беспокойство. Он снова вошел в лачугу, но его снова выставили за
дверь.

Когда все было кончено, настал черед Ингильберта проводить пастора в
обратный путь через лес. Вначале все шло хорошо, но вскоре им пришлось ехать
гатью через болото. Пастор не мог припомнить, чтобы он утром переезжал такое
болото, и спросил, не сбился ли Ингильберт с дороги. Но тот ответил, что
гатью будет короче всего миновать болото и что она выведет их из лесу
напрямик.
Пастор пристально взглянул на Ингильберта. Он уже заметил, что сын,
подобно отцу, одержим жаждой золота. Ведь Ингильберт не раз входил в хижину,
словно хотел помешать отцу отдать перстень.
- Эх, Ингильберт! Это узкая и опасная дорожка,- сказал пастор.- Боюсь,
как бы конь не споткнулся на скользких бревнах.
- А я поведу коня вашего, досточтимый господин пастор, не бойтесь,-
сказал Ингильберт и в тот же миг схватил пасторского коня за поводья.
Когда же они очутились посреди болота, где со всех сторон их окружала
лишь зыбкая трясина, Ингильберт стал пятить пасторского коня назад.
Казалось, он хотел заставить его свалиться с узкой гати.
Конь встал на дыбы, а пастор, который с трудом держался в седле,
закричал провожатому, чтобы тот, бога ради, отпустил поводья. Но Ингильберт,
казалось, ничего не слышал, и пастор увидел, как он, потемнев лицом, стиснув
зубы, одолевает коня, чтобы столкнуть его вниз в вязкую топь. И животное и
всадника ждала верная смерть.
Тогда пастор вытащил из кармана сафьяновый мешочек и швырнул его прямо
в лицо Ингильберту.
Тот отпустил поводья, чтобы поймать мешочек, и отпустил пасторского
коня, и конь в бешеном испуге рванулся вперед по узкой гати. Ингильберт
застыл на месте, не сделав ни малейшей попытки догнать пастора.

V

Не приходится удивляться, что после такого поступка Ингильберта у
пастора помутилось в голове. День уже клонился к вечеру, когда ему удалось
добраться до жилья. Ничего мудреного не было и в том, что из лесу он попал
не на дорогу в Ольсбю, которая была и лучше и короче прочих, а пустился в
объезд к югу, так что вскоре очутился у самых ворот Хедебю.