"Сельма Лагерлеф. Перстень Левеншельдов " - читать интересную книгу автора

Он был всем героям герой, и рассказов о нем и его воинах была уйма! Историям
этим не пришел конец вместе с ним и с его властью, они продолжали жить и
после его смерти, они были лучшим его наследием.
Ни о ком не любили так рассказывать, как о самом короле; ну, а после
него любили еще потолковать о старом генерале из Хедебю. Его знали в лицо, с
ним не раз говорили и могли описать его с головы до ног.
Генерал был такой сильный, что сгибал подковы, как другие сгибали
обыкновенные стружки. Однажды он узнал, что в Смедсбю в долине Свартше живет
кузнец, который лучше всех в округе кует подковы. Генерал поехал к нему в
долину и попросил Миккеля из Смедсбю подковать ему коня. А когда кузнец
вынес из кузни готовую подкову, генерал спросил, нельзя ли сперва взглянуть
на нее. Подкова была крепкая и сделана на совесть, но, разглядев ее, генерал
расхохотался.
- Это, по-твоему, подкова? - спросил он и, согнув ее, переломил надвое.
Кузнец испугался, решив, что сделал плохо работу.
- В подкове, верно, была трещина,- сказал он и поспешил назад в кузню
за другой подковой.
Но и с ней вышло как с первой, с той только разницей, что ее сжали,
будто клещами, пока и она не переломилась пополам; ей-ей, так оно и было. Но
тут Миккель заподозрил неладное.
- Уж не сам ли ты король Карл, а может, Бенгт из Хедебю? - сказал он
генералу.
- Молодец, Миккель, ловко отгадал,- похвалил кузнеца генерал и тут же
заплатил Миккелю сполна и за четыре новых подковы, и за те две, что сломал.
Немало и других рассказов ходило про генерала, их рассказывали без
конца, и во всем уезде не нашлось бы человека, который не знал бы о старом
Левеншельде, не почитал его и не благоговел бы перед ним. Известно было и
про генеральский перстень, и все знали про то, как вместе с генералом его
положили в могилу; но человеческая алчность была так велика, что перстень у
генерала украли.
Теперь вы можете представить себе! Уж если что и могло пробудить в
людях интерес, любопытство и волнение, так это весть о том, что перстень
обнаружен и утерян вновь, что Ингильберта нашли в лесу мертвым, а на
крестьян из Ольсбю пало подозрение в краже перстня и они сидели под стражей.
Когда прихожане возвращались в воскресенье после полудня из церкви
домой, там едва могли дождаться, когда они снимут с себя праздничное платье
и немного поедят; им приходилось немедля выкладывать все, что показали на
суде свидетели, и все, в чем сознались обвиняемые, а также каков, по мнению
людей, будет приговор.
Ни о чем другом и речи не было. Всякий вечер в больших домах и малых
лачугах, как у торпарей, так и у богатых крестьян, у очага вершили суд.
Ужасное то было дело, да и диковинное, потому и мудрено было
разобраться в нем по справедливости. Нелегко было вынести окончательное
решение, ибо трудно, да и почти невозможно было поверить, что Иварссоны и их
приемный сын якобы убили человека из-за перстня, как бы драгоценен он ни
был.
Взять хотя бы Эрика Иварссона. Был он человек богатый, владевший
обширными угодьями и множеством домов. Ежели и водился за ним какой грех,
так только тот, что был он горд и чрезмерно пекся о своей чести. Но потому и
трудно было понять, что какое-нибудь сокровище в мире могло заставить его