"Сельма Лагерлеф. Шарлотта Левеншельд" - читать интересную книгу автора

пастор-адъюнкт, который говорит столь прекрасные, цветистые проповеди,
выбежал за ворота усадьбы с красными пятнами на щеках, с искаженным от
возбуждения лицом?
Может ли быть, чтобы священнослужитель из пасторской усадьбы в
Корсчюрке, где живало не одно поколение благомыслящих и достойных служителей
божьих, стоял за калиткой, в твердом намерении выйти на дорогу и посвататься
к первой же встреченной им незамужней женщине?
Может ли быть, чтобы молодой Экенстедт, получивший столь утонченное
воспитание и выросший среди людей благородных, готов был сделать своей
женой, подругой всей своей жизни, первую встречную?
Да знает ли он, что ему может повстречаться сплетница или бездельница,
дура безмозглая или скряга, Улла-грязнуля или Озе-оса?
Да знает ли он, что пускается в самый опасный путь в своей жизни?
Карл-Артур постоял несколько мгновений у калитки, прислушиваясь к
изумленному шелесту, который прошел от дерева к дереву, от цветка к цветку.
Да, он знал, что путь этот опасен и чреват последствиями. Но он знал
также, что нынешним летом возлюбил земную жизнь больше, нежели Бога. Он
знал, что союз с Шарлоттой Левеншельд был бы пагубен для его души, и хотел
воздвигнуть между ею и собой стену, которую она никогда не смогла бы
разрушить.
И он почувствовал, что в тот миг, когда он вырвал из своего сердца
любовь к Шарлотте, оно снова открылось для любви к Богу. Он хотел показать
Спасителю, что любит его превыше всего на свете и уповает на него
беспредельно. Оттого-то и хотел он, чтобы Христос сам выбрал ему жену. Он
хотел показать, сколь безмерно доверие, которое он питает к Богу.
Он стоял у калитки, глядя на дорогу, и не чувствовал страха, но он
знал, что в эту минуту выказывает величайшее мужество, какое только доступно
человеку. Он обнаруживал его тем, что всецело передал свою судьбу в руки
божьи.
Прежде чем отойти от калитки, он прочитал "Отче наш". И во время
молитвы он почувствовал, как в нем все стихло. Он снова обрел спокойствие.
Краска гнева сошла с его лица, подбородок больше не дрожал.
Однако, когда он зашагал по дороге к деревне - а он должен был это
сделать, если желал повстречать людей,- опасения все еще мучили его.
Дойдя до конца пасторской усадьбы, он внезапно остановился. Жалкий,
малодушный человек, живший в его душе, остановил его. Он вспомнил, что час
назад, возвращаясь из деревни, повстречал на этом самом месте глухую нищенку
Карин Юхансдоттер в изорванной шали, заплатанной юбке и с большой сумой на
спине. Она, правда, когда-то была замужем, но теперь уже много лет вдовела
и, стало быть, могла вступить в брак.
Мысль о том, что именно она может попасться ему навстречу, остановила
его.
Но он посмеялся над жалким, малодушным грешником, жившим в его душе,
который возомнил, будто способен отвратить его от задуманного, и продолжал
свой путь.
Несколько секунд спустя за его спиной послышался стук экипажа. Сразу же
вслед за тем мимо него проехала двуколка, запряженная великолепным рысаком.
В коляске сидел один из самых могущественных и надменных
горнозаводчиков здешнего края, старик, который владел столь многими
рудниками и заводами, что почитался таким же богачом, как Шагерстрем. Рядом