"Сельма Лагерлеф. Шарлотта Левеншельд" - читать интересную книгу автора

Счастье было слишком велико, чтобы в него можно было поверить.
Полковница высвободила свою руку, обняла Карла-Артура и осыпала его
поцелуями. Она не понимала, как он очутился здесь, но знала, что вновь
обрела сына, и чувствовала, что это самая счастливая минута в ее жизни.
Она увлекла его за собою в свою комнату, и тут все объяснилось. Нет, он
не писал еще сочинения. Испытание назначено было на следующий день. Но,
несмотря на это, Карл-Артур ехал теперь в Карлстад, чтобы увидеться с
матерью.
- Да ты просто безумец! - воскликнула она.- Неужто ты рассчитывал
обернуться за сутки?
- Нет,- ответил он.- Я бросил все на произвол судьбы. Но я знал, что
должен это сделать. Иначе нечего было и пытаться. Без твоего прощения мне не
было бы удачи.
- Но, мальчик мой, для этого довольно было одного слова в письме.
- Какое-то смутное, неясное чувство томило меня весь семестр. Я ощущал
страх и неуверенность, но не понимал отчего. Лишь этой ночью все стало мне
ясно. Я ранил сердце, которое бьется для меня с такой любовью. Я чувствовал,
что не смогу добиться успеха, пока не повинюсь перед своей матерью.
Полковница сидела у стола. Одной рукой она прикрыла глаза, полные слез,
другую протянула сыну.
- Это поразительно, Карл-Артур,- сказала она.- Говори, говори еще!
- Так слушайте,- начал он.- На одной квартире со мной стоит еще один
студент-вермландец по имени Понтус Фриман. Он пиетист и не водит знакомства
ни с кем из студентов; и я тоже не знался с ним. Но нынче утром я пришел в
его комнату и рассказал ему все. "У меня самая любящая мать на свете,-
сказал я.- А я оскорбил ее и не попросил у нее прощения. Что мне делать?"
- И что же он ответил?
- Он сказал: "Поезжай к ней тотчас же!" Я объяснил, что желал бы этого
больше всего на свете, но что завтра я должен писать pro exercitio
{сочинение (лат.)} и наверняка вызову неудовольствие моих родителей, если
пропущу это испытание. Но Фриман и слушать ничего не хотел. "Поезжай тотчас!
- сказал он.- Не думай ни о чем другом, кроме примирения с матерью. Бог
поможет тебе".
- И ты уехал?
- Да, матушка, чтобы упасть к твоим ногам. Но едва сев в коляску, я
понял все непростительное безрассудство своего поступка. У меня появилось
непреодолимое желание повернуть назад. Я ведь знал, что, если даже задержусь
в Упсале еще на несколько дней, все равно твоя любовь простит мне все. Тем
не менее я продолжал свой путь. И Бог помог мне. Я застал тебя здесь. Не
знаю, как ты попала сюда, но это, видно, промысл божий.
Слезы струились по щекам матери и сына. Ну, не чудо ли сотворено ради
них? Они знали, что благое провидение печется о них. Сильнее, чем
когда-либо, ощущали они любовь друг к другу.
Целый час пробыли они вместе на постоялом дворе. Затем полковница
отослала Карла-Артура назад в Упсалу и просила передать любезной Малле
Сильверстольпе, что на этот раз не приедет к ней. Стало быть, полковница
вовсе не заботилась о том, чтобы попасть в Упсалу. Цель ее поездки была
достигнута. Теперь она знала, что Карл-Артур выдержит испытание, и могла
спокойно возвращаться домой.