"Сельма Лагерлеф. Шарлотта Левеншельд" - читать интересную книгу автора

III

Всему Карлстаду было известно, что полковница очень набожна. Она
являлась в церковь на все воскресные службы столь же неизменно, как и сам
пастор, а в будни утром и вечером устраивала молитвенный час со своими
домочадцами.
У нее были свои бедняки, о которых она вспоминала не только на
рождество, но оделяла их подарками весь год. Она кормила обедами неимущих
детей в гимназии, а старух богаделок не забывала побаловать праздничным кофе
в день святой Беаты.
Но вряд ли кому-нибудь из карлстадцев, а всего менее полковнице, могла
прийти в голову мысль о том, что богу может быть не угодно, если она с
настоятелем собора, советником и старшим из кузенов Стаке мирно посидят в
воскресенье за бостоном после семейного обеда.
И столь же мало греха видели они в том, что барышни и молодые люди,
которые обычно бывали в доме Экенстедтов, немного покружатся в танце
воскресным вечером.
Ни полковница, ни кто-либо другой из карлстадцев отроду не слыхивали о
том, что грешно подать к праздничному обеду хорошего вина и, осушая бокал,
спеть застольную, нередко сочиненную самой хозяйкой. Не ведали они и о том,
что Богу не угодно, чтобы люди читали романы или посещали театр.
Полковница обожала любительские спектакли и сама участвовала в них.
Отказаться от этого удовольствия было бы для нее большим лишением. Она была
словно рождена для сцены, и карлстадцы говорили, что ежели фру Торслов
играет на театре хоть вполовину так же хорошо, как полковница Экенстедт, то
не мудрено, что стокгольмцы так восторгаются ею.
Но Карл-Артур целый месяц прожил в Упсале после того, как написал
трудное латинское сочинение, и все это время он часто виделся с Понтусом
Фриманом. А Фриман был ярым и красноречивым приверженцем пиетизма, и влияние
его на Карла-Артура не могло не сказаться.
Разумеется, тут не было и речи о решительном обращении или вступлении в
секту, но дело все-таки зашло столь далеко, что Карл-Артур был обеспокоен
мирскими удовольствиями и развлечениями в доме родителей.
Надо ли упоминать, что именно в это время между сыном и матерью царили
особенная близость и доверие, и он открыто говорил полковнице о том, что
считает зазорным подобный образ жизни.
И мать уступала ему во всем. Поскольку он огорчался ее карточной игрой,
она на следующем обеде, отговорившись головной болью, вместо себя усадила за
бостон полковника. Ибо о том, чтобы советник и настоятель лишились своей
обычной партии в бостон, невозможно было и помыслить.
А поскольку Карлу-Артуру не по душе было то, что она танцевала, она
отказалась и от этого. Когда молодые люди в воскресенье вечером явились к
ним с визитом, она напомнила им, что ей уже пятьдесят лет, что она чувствует
себя старухой и не хочет больше танцевать. Но увидя их разочарованные лица,
смягчилась, села за фортепьяно и до полуночи играла разные танцы.
Карл-Артур приносил ей книги, прося ее прочесть; она брала их у него с
благодарностью и находила весьма возвышенными и поучительными.
Но полковница не могла довольствоваться чтением одних только
религиозных книг. Она была просвещенной женщиной и следила за светской
литературой; и вот однажды Карл-Артур уличил ее в том, что она читает