"Лазарь Лагин. Броненосец "Анюта"" - читать интересную книгу автора

пота, будут долго и как будто впервые всматриваться в милые черты, и
товарищам своим покажут, и еще раз глубоко, сердцем, душой, всей кровью
почуют святость и необходимость подвига во имя Родины и счастья близких и
любимых.
Коли спросит у тебя товарищ в такую минуту, есть ли у тебя любимая,
отвечай коротко "да", "нет", "конечно". И обязательно осведомись: "А у
тебя?", потому что спросивший хочет говорить сам...
Глянул Вернивечер на Аклеева:
- Ой, Никифор, да у тебя же борода плюшевая!
Тогда, в свою очередь, глянул на Аклеева Василий Кутовой и удивился, до
чего метко сказал Вернивечер. Щеки и подбородок были у Аклеева покрыты
ровной и густой шелковистой щетиной забавного зеленовато-коричневого цвета.
Кутовой даже вспомнил по этому случаю игрушечного медвежонка, которого
давным-давно покупал Косте ко дню рождения, - щеки у Аклеева стали ни дать
ни взять плюшевые.
Аклеев провел ладонью по лицу и, чтобы поддержать разговор, важно
заметил:
- Отпускаю бороду. Как адмирал Макаров.
- Тогда тебя девушки любить не будут, - предупредил его Вернивечер. - И
создается для тебя, Аклеев, угрожающее положение... А ты свою жену любишь? -
обратился он без всякой видимой связи к Кутовому:
- Люблю, - ответил Кутовой, - она у меня хорошая.
- А ты, Аклеев?
- А я неженатый, - сказал Аклеев.
- Ну, значит, девушку имеешь?
На этот вопрос Аклееву не легко было ответить. И если бы Вернивечер
знал его поближе, то, пожалуй, и вовсе воздержался бы от такого вопроса. Но
они были знакомы всего лишь шестые сутки, с тех пор, как из остатков
нескольких обескровленных батальонов с трудом укомплектовали один, сразу же
пущенный в дело. При других условиях бывалый и тонкий Вернивечер понял бы,
что Аклеев не из тех людей, которые легко раскрывают перед другими, пусть
даже и ближайшими друзьями, свои сердечные тайны.
Флегматичный, молчаливый и суховатый на вид, он был горд до
застенчивости. Когда он встречал приглянувшуюся ему девушку, его томила
жестокая и непреодолимая боязнь показаться смешным, и он проходил мимо нее с
суровым и даже злым выражением лица. Он не мог себя заставить посмотреть
этой девушке в глаза и в то же время изнемогал от желания сделать это. А так
как девчата в наш век пошли на редкость наблюдательные, то они с первого
взгляда разгадывали действительные чувства, обуревавшие этого долговязого
краснофлотца с умным и упрямым лицом и большими синими глазами под
выгоревшими на крымском солнце густыми бровями. Многим Аклеев, несмотря на
свою застенчивость, а может быть именно за нее, нравился, но сам он об этом
и не подозревал. Он был не очень высокого мнения о себе.
До флота, на "гражданке", в Москве, он, работая цинкографом в одной из
типографий, был тайно влюблен в хорошенькую и, по-видимому, неглупую
линотипистку. Но она, так и не дождавшись его признаний, вышла замуж за
другого.
В Севастополе его чувства вторично подверглись серьезному испытанию.
Как-то в веселое майское воскресенье он, уволившись на берег, одиноко сидел
на скамейке Приморского бульвара, и случилось так, что около него