"Лазарь Лагин. Броненосец "Анюта"" - читать интересную книгу автора

власти воспоминаний.
- И как только увольнение, так вместе и ходим, и больше нам ничего не
надо. Потом, уже перед самой войной, вывихнул я себе на тренировке ногу.
Положили меня в госпиталь. Лежу, скучаю. Крейсер в море, на отрядных
учениях, а ей ничего не сообщаю: испытываю ее любовь. Ну, в первое
воскресенье она, конечно, не пришла. На бульваре прождала. А во вторник
разузнала и после службы - прямо ко мне в палату. С букетом. Как к роженице
какой. "Стива, - говорит, - что с тобой? Почему ты мне не сообщил?" А сама
такая необыкновенно бледная, что мне ее жалко стало...
Неясное подозрение шевельнулось в душе Аклеева: Стива, который на самом
деле Степан... И тоже краснофлотец... И у него девушка, которая его очень
любит... А вдруг это тот самый Стива?!
Он бросил быстрый взгляд на полулежавшего Вернивечера, и его поразило,
что вид соперника не вызывал в нем никаких свирепых чувств. Аклеев даже
подумал - может быть, он разлюбил, наконец, Галю. Ведь со времени их
знакомства и единственной встречи пошел уже второй год. Но, воскресив в
памяти милый образ Гали с ее веселыми, чуть раскосыми глазами, он понял, что
любит ее по-прежнему, что нет на белом свете девушки, к которой его влекло
бы так сильно. Хотя он убедился, что она совсем уже не такая культурная, как
казалось.
И все же факт оставался фактом. Он смотрел на Степана с дружеским
участием и щемящим чувством виноватости, которое всегда испытывает человек,
вышедший из боя невредимым, при виде своего тяжело раненного товарища.
"Это, наверно, потому, что нету с нами на лимузине Гали, - решил
Аклеев, любивший все, что его поражало, осмыслить до конца. - А была бы тут
рядом Галя, да плакала бы, что ее Стиву ранило, да ласкала бы его, голубила,
целовала, так тогда бы я, небось, волком взвыл..."
Набравшись духу, он осторожно осведомился:
- Разве тебя Стивой зовут?... Ты же форменный Степан.
- Это она меня Стивой окрестила, - виновато пояснил Вернивечер, и у
Аклеева снова холодок прошел по сердцу. - Ей больше нравилось Стива. А мне
что? Лишь бы любила.
- А сама, небось, не иначе как Галя... или Светлана... или Муся? -
продолжал Аклеев свои расспросы, стараясь придать своему лицу самое
безразличное выражение.
- Как раз Муся! - удивился Вернивечер. - Ты что, угадал или... знаком?
- А чего тут не отгадать? - ответил Аклеев, приставив к глазам ладонь
козырьком и с преувеличенным вниманием разглядывая узенькую полоску все еще
очень далекого берега. - Всякий отгадает. В Севастополе что ни девушка, то
или Галя, или Светлана, или Муся.
Он помолчал и с веселым ехидством добавил:
- А что ни Степан, то обязательно Стива...
Вернивечер посмотрел на него с сомнением:
- Ну, эта твоя теория в корне неправильная. Просто чистая случайность,
что ты угадал.
- Пускай будет случайность, - успокоил его Аклеев. - Главное, что она
тебя крепко любит. Это уже без сомнения.
- Кабы ты был пророк! - протянул Вернивечер.
- Я не пророк, - ответил Аклеев, - но я понимаю женскую душу.
Вернивечер умолк, поеживаясь от легкого ветерка. Его знобило.