"Имре Лакатос. Фаллибилизм против фальсификационизма " - читать интересную книгу автора

"окончательно решает судьбу теории только результат проверки, то есть
соглашение о базисных высказываниях.
Вопреки наивному фальсификационизму, ни эксперимент, ни сообщение об
эксперименте. ни предложение наблюдения, ни хорошо подкрепленная
фальсифицирующая гипотеза низшего уровня не могут сами по себе вести к
фальсификации. Не может быть никакой фальсификации прежде, чем появится
лучшая теория.
Но тогда характерный для наивного фальсификационизма негативизм
исчезает; критика становится более трудной, но зато более позитивной,
конструктивной. В то же время, если фальсификация зависит от возникновения
лучших теорий, от изобретения таких теорий, которые предвосхищают новые
факты, то фальсификация является не просто отношением между теорией и
эмпирическим базисом, но многоплановым отношением между соперничающими
теориями, исходным "эмпирическим базисом" и эмпирическим ростом, являющимся
результатом этого соперничества. Тогда можно сказать, что фальсификация
имеет "исторический характер".
Надо добавить, что иногда теории, вызывающие фальсификацию,
предлагались уже после того, как обнаруживался "контрпри-пример". Это может
звучать парадоксально для тех, кто находится под гипнозом наивного
фальсификационизма. Действительно, эта эпистемологическая теория отношений
между теорией и экспериментом резко отличается от эпистемологии наивного
фальсификационизма. Не годится уже сам термин "контрпример". Ведь никакой
экспериментальный результат нельзя рассматривать как "контрпример" сам по
себе. Если же нам хочется сохранить этот популярный термин, мы должны
переопределить его следующим образом: "Контрпример по отношению к T1" - это
подкрепленный пример Т2, которая или несовместима с T1 или независима от нее
(с условием, что Т2 - это теория, удовлетворительно объясняющая эмпирический
успех T1). Это показывает, что "решающий контрпример" или "критический
эксперимент" могут быть признаны таковыми среди множества аномалий только
задним числом в свете некоторой новой, заменяющей старую, теории.
Таким образом, решающим моментом фальсификации является следующее: дает
ли новая теория новую, добавочную информацию по сравнению со своей
предшественницей, и покреплена ли какая-то часть этой добавочной информации?
Джастификационисты высоко ценили "подтверждения" теории. Наивные
фальсификационисты выдвигали на первый план "опровержения". Методологические
фальсификационисты полагали, что решающую роль играет подкрепленная
добавочная информация. Именно к этому направлено все внимание. Тысячи
тривиальных верифицирующих примеров или сотни известных аномалий - это все
уходит на задний план; на авансцену выходят немногие случаи, когда
добавочное содержание получает подкрепление. Это заставляет вспомнить и
вновь осмыслить древнюю пословицу: Exemplum docet, exampla obscurant.
(Пример поясняет, множество примеров запутывает.-Перев.).
"Фальсификация", как ее понимает наивный фальсификационист
(подкрепленный контрпример) не достаточна для элиминации некоторой
специальной теории, несмотря на сотни известных аномалий, мы не признаем ее
фальсифицированной (а значит, и элиминированной), пока нет лучшей теории.
Больше того, "фальсификация" в этом смысле не является и необходимым
условием для фальсификации, как ее понимает утонченный фальсификационизм;
прогрессивный сдвиг проблем не обязательно связан с "опровержениями".
Наивные фальсификационисты уверены, что рост науки имеет линейный характер: