"Имре Лакатос. Фаллибилизм против фальсификационизма " - читать интересную книгу автора

значит, что приходит конец всем разновидностям догматического
джастификационизма как теории научной рациональности.
б) Методологический фальсификационизм. "Эмпирический базис"
Крушение догматического фальсификационизма под напором фаллибилистских
аргументов заставляет вернуться к его предпосылкам. Если все научные
предложения суть не что иное как опровержимые теории, их можно подвергать
критике только за их логическую непоследовательность. Тогда в каком мысле
(если вообще можно найти такой смысл) наука является эмпирической Если
научные теории не могут считаться ни доказуемыми, ни
вероятностно-обоснованными, ни опровержимыми, то выходит, что скептики, в
конечном счете, правы: наука есть не что иное, как напыщенная спекуляция и
нет никакого прогресса научного знания. Можем ли мы еще как-нибудь
противостоять скептицизму? Можем ли мы спасти научный критицизм от
фаллибилизма? Возможна ли фаллибилистская теория научного прогресса? Ведь
если даже научная критика погрешима, то на каком основании можно было бы
признать падение научной теории?
Наиболее интригующий ответ дает методологический фальсификационизм.
Поскольку это разновидность конвенционализма, нам придется вначале
рассмотреть, что такое конвенционализм.
Имеется важное различие между "пассивной" и "активной" теориями
познания. "Пассивисты" полагают, что истинное знание - это тот след, который
оставляет Природа на совершенно инертном сознании; активность духа
обнаруживается только в искажениях и отклонениях от истины. Самой
влиятельной школой пассивистов является классический эмпирицизм. Приверженцы
"активной" теории познания считают, что Книга Природы не может быть
прочитана без духовной активности, наши ожидания или теории - это то, с
помощью чего мы истолковываем ее письмена. Консервативные "активисты"
полагают, что базисные ожидания врождены, благодаря им окружающий нас мир
становится "нашим миром", в котором мы отбываем пожизненное заключение. Идея
о том, что мы живем и умираем, не покидая тюрьмы своих "концептуальных
каркасов", восходит к Канту; кантианцы-пессимисты полагают, что из-за этого
затворничества реальный мир навсегда остается непознаваемым для нас, а
кантианцы-оптимисты уверены в том, что Бог вложил в нас такой
"концептуальный каркас", который в точности соответствует этому миру.
"Революционные активисты" верят, что концептуальные каркасы могут
развиваться и даже заменяться новыми, лучшими; мы сами строим наши "тюрьмы",
но сами же и перестраиваем их.
Путь от консервативного к революционному активизму, на который ступил
Уэвелл, был затем продолжен Пуанкаре, Мильо и Леруа. Уэвелл считал, что
развитие теорий идет путем проб и ошибок, когда разыгрываются "прелюдии к
индуктивным эпохам". Затем, когда наступают "индуктивные эпохи", лучшие из
теорий получают доказательное обоснование - главным образом за счет
априорных соображений, называемых им "прогрессивной интуицией". Затем
наступают "последствия индуктивных эпох"; наращивание разработок
вспомогательных теорий. Пуанкаре, Мильо и Леруа питали недоверие к идее
доказательства через "прогрессивную интуицию" и предпочитали объяснять
непрерывные успехи ньютоновской механики методологическим решением ученых.
Это значит, что, находясь под впечатлением длительного периода эмпирических
успехов этой теории, ученые могут решить, что опровергать эту теорию вообще
непозволительно. В соответствии с этим решением, ученые стараются