"Франтишек Лангер. Розовый Меркурий " - читать интересную книгу автораобмен такой же пакет, даже чуть побольше. Я оказался настолько разумным, что
попросил, чтобы мне также прислали журнал, который многому научил меня. Например, я узнал, что такое ка талог или что четыре баварские единички в одном блоке означают четыре неразрезанные марки, и в таком случае они стоят намного дороже, чем четыре отдельных. Вообще жур нал давал мне много различных необходимых сведений. Так что вскоре моя коллекция на чинала перерастать мальчишескую. Если бы я не боялся отца и выписал себе один из тех альбомов для среднего коллекционера, о которых объявлялось в журнале, я заполнил бы такой альбом. Тогда я мог это сделать, в восьмидесятых годах, а Зенфу я смог послать не сколько неповрежденных баденских марок, которые из-за хрупкой бумаги очень ломки. Мне захотелось похвастаться Шварцу своими переполненными тетрадями, коллек цией сына бедного тряпичника. И тут произошло необычное. Он из гонора сразу перестал интересоваться марками и начал помогать отцу торговать с крестьянами в его предпри ятии. Значит, я косвенно как бы помог ему сделать карьеру! А со мной как было дальше? Однажды, в воскресный вечер, отец спросил у меня, имеет ли моя коллекция, над которой я как раз сидел, какую-нибудь ценность. Я быстро мысленно подсчитал, сколько саксонских троек, блоков и баварских полосок, сколько прусских, любекских и мекленбургских марок я послал Зенфу, и сообщил отцу самую низкую стоимость: "Этак, тысячи полторы, а возможно, и две". Вот тут отец схватил меня, перегнул через колено и выпорол ремнем, сколько влез ло. Отец не выносил, когда я лгал. Ведь за такие деньги можно было у нас тогда купить целое хозяйство или завести приличный извоз с двумя отца, а я, мальчишка, бросаюсь такими суммами, да еще ссылаюсь на использованные марки! И все же какой-нибудь год спустя я на вырученные от марок деньги осуществил его мечту. Вот я и ответил на ваш вопрос: как я начинал, это конец рассказа. - Про Зенфа вы только начали и не закончили. - Тогда у вас будет еще один конец. В жизни все не так, как в рассказах. Добавьте еще кусок жизни - и сразу у вас будет новый конец для вашего рассказа. И так вы добав ляете и добавляете, пока не подойдете к настоящему, последнему концу. Так и с рассказом о Зенфе. Он все больше и больше втягивал меня своими письмами в филателию. Чтобы удов летворять его требования, мне пришлось узнать, что такое штемпеля и какова их цен ность, что значат марки на конверте, блоки, зубцовка, андреевские кресты и тому подоб ные вещи, о которых и взрослый филателист знал тогда немного, не то что такой парниш ка из Будейовиц, как я. Постепенно я понял, что у меня на чердаке сущие сокровища, хотя тогда я еще и понятия не имел о том, как будут когда-нибудь расцениваться австрийские шестикрейцеровые и двухкрейцеровые марки в парах из середины листа или марки с пе чатью с обеих сторон с токайской просечкой, или меркурий, гербовые марки, использо ванные как почтовые, или по-разному наклеенные одиночные марки, например, одна на другой, а то и с другого конца (последним увлекался один венгерский почтмейстер), ка ким спросом будут пользоваться старинные штемпеля всех форм и цветов и вообще по добные редкости. Впрочем, даже господин Зенф не интересовался тогда ими, а поэтому те запасы остались у |
|
|