"Ольга Ларионова. Обвинение (Журнал "Аврора")" - читать интересную книгу автора

Он перевел глаза на меня, потом на Скотта, потом оглянулся и посмотрел
куда-то назад, на оставленный нами вездеход и, разлепив, наконец,
почерневшие губы, прошептал:
- Не надо было так...
Мы ничего не поняли, а он уже бежал от нас, нелепо взмахивая руками,
как это было в самый первый раз. Мы ошеломленно глядели ему вслед.
А со ступеньки вездехода, вытирая руки тряпкой, смотрел на него Грог.
Мы побрели дальше, и я - хоть убейте! - не мог понять, что же на
восьмом десятке метров заставило нашего спутника так перепугаться и в чем
он нас упрекнул. Когда мы подошли к кораблю, Феврие задержался, пропуская
нас вперед. Я поднялся на несколько ступенек, потом наклонился к нему:
- "Не надо было так", - повторил я слова Ксеркса. - А что, собственно
говоря, "так"?
- А то, - сказал Феврие. - "Не надо было так плохо думать о всех нас".
Вот что. Они научились принимать от нас это треклятое "пси-тепло". Вот что
позволяло Ксерксу каждый день все дальше в дальше уходить от своего очага.
Мы его грели. Но сегодня он почувствовал, что кто-то относится к нему
недружелюбно.
Я вспомнил Грога, медленно вытиравшего руки на ступеньке своей машины.
Что он нам говорил неделю назад?
- Если о ком-нибудь плохо думают, то он замерзает... Так?
- Да, - сказал Феврие. - Холод равнодушия. Холод недоверия. Холод
презрения. Мы на это плюем, а вот они - замерзают.
Я удивленно посмотрел на командира. А он, выходит, верил! Верил всем
этим сказкам про "пси-тепло"! И, похоже, с самого начала...
- Ладно, - Феврие махнул мне рукой, чтобы я поднимался. - На сегодня
хватит. Сейчас я его верну.
Я быстро забрался наверх и подошел к экрану. Сейчас Феврие прикажет
младшему пилоту прервать ремонт и вернуться на корабль. Жаль этого
желторотого, мог так себя показать... Но что же он думал, глядя, как мы
уходим вместе с Ксерксом? Хотя понятно, что он думал: ему-де влетело за
невинный эксперимент со скафандром, а сам Феврие спокойно ставит опыты по
удалению темирянина от источника воображаемой "пси-помощи". Несправедливо
и неосторожно!
И тут я увидел, что вездеход уже двигается по краю поля. Сперва
медленно, потом рывками, пробуя переключение с одной скорости на другую.
Один круг, другой...
- Командир! - крикнул я. - А вундеркинд-то справился!
Феврие сухо кивнул.
Вездеход осторожной черепашкой вполз в узкое устье просеки, и мы все,
успокоенные, занялись своими делами. Минут через двадцать мы услышали
лязг, доносившийся извне - это вездеход забирался в клеть грузоподъемника.
Я включил звуковой канал фона, чтобы поздравить Грога с удачей, и в тот же
миг в рубку сорвался срывающийся, неузнаваемо исказившийся голос:
- ...смей замерзать! Не смей! Встань, тебе говорят!
И это был голос Грога.
Феврие, уже снявший скафандр, метнулся к выходному люку, потом обратно
- к пульту, но голос умолк, доносилось только свистящее прерывистое
дыхание. Внезапно фон выбросил целый веер звуков - что-то скрежетало,
лязгало и хрустело, словно выдиралось из металлической пасти, в тот же миг