"Ольга Ларионова. Ненастоящему" - читать интересную книгу автора

Арсиньегаса, палата двадцать два. По просьбе пациента можете ввести ему
дополнительную информацию не более тридцати тысяч мнемоединиц. Все. Еще
дополнение: зарезервировать палату в санаторном корпусе. Теперь все.
Сидней выключил диктофон, подошел к зеркалу. Как бы там ни было, а Дан
сумел остаться мальчишкой. И духом, и телом. Пока Дан был здесь, доктор
Уэда был непоколебим в ощущении своего превосходства. А теперь, нос к носу
с собственным отражением?
Отражение глядело на него с тоскливой отрешенностью.
- Дополнение последнее,- негромко проговорил Сид.- Главного хирурга
Мерилайндской донорской клиники, старого хрыча Сиднея Дж. Уэду - на
помойку...


- Доброе утро, сестра. Меня не выпускают без повторного снимка, где бы
это сделать, да побыстрее?
Белое платье до полу - впрочем, все, работающие с донорами, почему-то
носят длинное. Маска до самых глаз. Королевский жест, указующий на двери
бокса,- ох уж эти королевские жесты, от которых на парсек разит школьным
драмкружком...
Школьным? Прозрачный хвостик какой-то ублюдочной ассоциации. К чертям!
Кончать все эти процедуры, и - хоть на Марс, хоть в Тускарору. А весь
этот заповедник с его Уэдами, царственными павами и в кринолинах, со всеми
консервированными двойниками и главное - с этой неповторимой,
спе-ци-фи-чес-кой атмосферой пусть себе катится в тартарары. С самого
начала можно было внюхаться, что за атмосфера здесь царит. Чванство и
безграничная самоуверенность. Этакие боги, дарующие простым смертным
вторую жизнь! И ничего удивительного, что во главе этого консервного
завода стоит Сид. Вот что бывает, когда самая серейшая посредственность
становится главой фирмы.
Фирма начинает чувствовать себя Олимпом. И вот приходишь на такой Олимп
с чистым сердцем, и предлагаешь свои руки, не такие уж неумелые, и свою
голову, тоже ничего себе, и свое время - а тебе...
Огромный и удивительно легкий шлем бережно опустился на голову и
заставил вжаться в кресло. Стало тепло и уютно, словно на плешь уселся
громадный ангорский кот. И даже монотонный гул какого-то насоса
воспринимался, как мурлыканье. Вот и сигнал: "Сосредоточиться". Нет, не
получится записи и сегодня. Нельзя делать снимок в состоянии раздражения.
А ведь года три назад он делал снимок, и тогда одно приближение этого
электронного кота приводило Дана в состояние какого-то доброжелательного,
чуть ли не умиленного покоя. С легким сердцем он отключался от всего, что
лежало за пределами его молодого, сильного, умного тела. Но в этом покое
не было ни расслабленности, ни идиотской самовлюбленности, а наоборот -
мозг подчинялся сосредоточенной готовности послать всего себя кому-то в
дар, и это состояние, пожалуй, могло быть сравнимым только с чувствами
созидателя, посылающего свою новую модель в открытый космос,- та же
максимальная самоотдача, только без примеси тревоги.
Раньше контакт с электронным ангорским котом наступал так естественно и
быстро, что Дану в голову не приходило анализировать собственные ощущения.
Тем более размышлять о том, как же это происходит у других - так ли
легко?