"Антонио Ларрета. Кто убил герцогиню Альба или Волаверунт " - читать интересную книгу автора

папского согласия это уже вошло у меня в обычай; но из Пизы, где меня
ожидали заранее нанятые лошади, карета и кучер с форейтором, я направился в
Париж. Там все мои дела разрешились гораздо быстрее, чем я рассчитывал, -
выражаясь яснее, они попросту провалились, - и я решил не мешкая
возвратиться в Пизу, столько же из желания найти утешение около Пепиты и
всех моих[31], сколько из-за нелишней предосторожности: не дать возможности
восторжествовать папским шпионам, считавшимся тогда самыми искусными в
Италии[32].
А посему я отправился назад по Лионской дороге, чтобы потом доехать до
Женевы, а оттуда через Милан въехать в Тоскану. И вот, когда я был в Лионе -
я остановился на окраине на постоялом дворе, где действительно кормили
отменно[33], - мой взгляд случайно упал на знак королевской дороги - большую
деревянную стрелу, выкрашенную белой краской, на ней черными буквами с
сильным нажимом было написано "БОРДО". Не знаю, то ли на меня повлияло
ощущение довольства, вызванное хорошим пищеварением, то ли, напротив, столь
отличная от него горечь неудачи, вновь отбросившей меня в опостылевшее
затворничество в Италии, только я вдруг забыл о шпионах и без долгих
колебаний приказал повернуть на Бордо. Лошади были добрые, кучер бойкий и
умелый, а осенняя Франция услаждала взор, так что путешествие вышло
необыкновенно приятным и я даже не заметил, в какой момент мои мысли
перенеслись к событиям, которые неизбежно станут предметом нашей беседы со
старым маэстро. Знаю только, что меня охватил вдруг страх, что за прошедший
год Гойя мог умереть, - ведь тогда мое любопытство так и осталось бы
неудовлетворенным; ну что ж, решил я, в этом случае я смогу встретиться с
изгнанными из Испании либералами, осевшими в Бордо, поговорить с ними о
родине и об - увы! - все более и более далеких перспективах возвращения к
режиму, который будет столь гнетущим и жестоким, как правление Фердинанда, и
в большей степени будет отвечать нашим старым мечтам об Испании, живущей во
времени, отмеряемом часами современной и просвещенной Истории[34].
Я отправился на улицу Фоссе де л'Энтанданс - любопытно, что ее название
запечатлелось у меня в памяти по той причине, что экзотическая испанская
орфография художника оказалась безупречной французской орфографией, это меня
позабавило. Но Гойя больше не жил тут, по указанному адресу; его бывшая
соседка, весьма словоохотливая дама, вспомнила его как человека с неровным
характером "tantГгt gentil, tantГгt farouche"[35]), а его жену как
взбалмошную особу "une cancanniГЁre, une espagnole trop bavarde qui adore le
raffut du mГ(C)nage"[36]), но не смогла сколько-нибудь уверенно сказать,
живут ли они по-прежнему в Бордо или переехали в Пломбьер, потому что ей не
раз доводилось слышать, как они говорили о такой возможности[37]. Болтливая
собеседница дала мне в конце концов и очень ценные сведения: Гойя, судя по
всему, имел обыкновение каждый день "после полудня" встречаться с друзьями в
"кондитерской" одного соотечественника по фамилии не то Пок, не то Пот. Нет,
Пок, точно: Пок. Теперь она уверена. Она хорошо помнит, как несколько
молодых людей, ее родственников, часто насмешливо декламировали: "Выпьем
шоколад у Пока - так велит теперь эпоха". Кондитерская, как оказалось,
пользовалась большой популярностью и у коренных бордосцев, поэтому мне не
составило труда разыскать ее[38].
В тот же день на постоялом дворе, где я остановился, мне дали адрес
кондитерской, и, чтобы попасть туда, мне даже не понадобилось
воспользоваться экипажем, потому что я за считанные минуты дошел не спеша до