"Антонио Ларрета. Кто убил герцогиню Альба или Волаверунт " - читать интересную книгу автора

воспроизвел вопросы судей, дон Мануэль. И вообразите, как я, представ перед
ликом сих святых мужей, ответствую, что эти картины заказал мне для своего
главного кабинета сам Князь мира! Что мне еще оставалось делать, я был
приперт к стенке и отбивался как мог, перспектива намечалась довольно
неприятная, но тут пошел слух, что обнаженная женщина не какая-нибудь
натурщица, а благородная дама. Рассказывали множество небылиц, но что
удивительно, говорили и правду, и вот уже из уст в уста стали передавать ее
имя, и дело кончилось тем, что один из допрашивающих меня каноников после
бесконечных обиняков произнес его... Что тут началось - мне даже не дали рта
раскрыть. Будто забились черные крылья, будто полчища летучих мышей вдруг
заполнили зал аудиенции. Трибунал инквизиции прервал заседание. Через неделю
дело положили под сукно, следствие прекратили, и с тех пор меня больше не
беспокоили. Несомненно, кто-то вмешался, кто-то, имеющий большой авторитет,
потому что, как вам хорошо известно, даже сам король не...[66] Но я увяз в
частностях. Вы должны меня извинить. За годы вашего отсутствия так много
перемен произошло в Испании, что всей оставшейся жизни не хватит на то,
чтобы только прокомментировать их!
Итак, мы с вами спорили о том, каким должно быть лицо у женщины, как
вдруг появился мальчик Педрин, мой мальчик для поручений, с тронутым оспой
лицом, и сообщил, что у подъезда рядом с каретой вашей светлости
остановилась карета госпожи герцогини де Альба. Хорошо помню наше первое
движение - ваше и мое: мы оба поспешили задвинуть подальше мольберт с
картиной и натянуть на него холст. Тем не менее, должен вам признаться, что,
будучи по натуре подозрительным, я спрашивал себя, уж не условились ли вы с
ней заранее встретиться в моей мастерской. Хотя зачем вам это было бы нужно?
Что могло побудить вас устроить все так, чтобы она могла увидеть картину? А
если вы замышляли именно это, то почему теперь, судя по всему, хотели, как и
я, картину спрятать?.. Какая-то несуразность.
Но у меня не было времени для размышлений. Герцогиня ходила
стремительно и к тому же была нетерпелива, и едва мы успели накинуть на
мольберт кусок холста, как она уже стояла перед нами. "Какая удача, что я
встретила тебя здесь, у Фанчо, - сказала она, обращаясь к вам первому. -
Меня уверяли, что ты еще в Ла-Гранхе, и я вычеркнула тебя из списка моих
гостей". Ее голос я, как всегда, слышал. Отчасти потому, что она говорила
звонко и каждая гласная звучала округло, словно жемчужина, а отчасти потому,
что еще несколько лет назад она специально для меня научилась выразительной
артикуляции, и ей, по-видимому, доставляли особое удовольствие эти
подчеркнутые движения губ, таких быстрых и энергичных, и - будто этого было
мало - таких соблазнительных, что им более бы пристало говорить
по-французски. "Я ведь пришла, Фанчо, - добавила она, - пригласить тебя на
бал, который устраиваю сегодня вечером в честь моей кузины, маленькой
Мануэлиты, ты ее помнишь? Она уже помолвлена с графом де Аро. Я желаю
отпраздновать ее обручение и, кроме того, хочу, чтобы ты ее написал. Приходи
непременно. А ты придешь, Мануэль?" Она повернулась к вам, и вы обменялись
несколькими репликами, которые я не понял, а потом снова повернулась ко мне
и спросила, не назначены ли у меня какие-нибудь дела на вечер, из-за которых
я могу отказаться.
(Этого не было. Я пытаюсь выведать у Гойи, не прочитал ли он по губам
Каэтаны и те слова, с которыми она обратилась ко мне и которые он сейчас
благоразумно предпочитает не знать. А сказала она мне без всяких