"Антонио Ларрета. Кто убил герцогиню Альба или Волаверунт " - читать интересную книгу автора

В тот вечер мы в какой-то момент условились с ней, что встретимся на
следующий день в полдень. Пора было снова приниматься за работу. Нам
предстояло просмотреть наброски, обсудить, если понадобится, новые идеи, и
после этого я снова начну все с начала. "И смотри не забудь, Фанчо, -
сказала она мне, когда мы договаривались о встрече, - я хочу отпраздновать
открытие дворца как можно скорее, ведь в любой момент к нам может заявиться
Наполеон". Присутствовавшие при разговоре встретили шутку улыбками, только
кардинал осенил себя крестным знамением; никому тогда не могло прийти в
голову, что через несколько лет шутка превратится в трагическую реальность.
Однако ей самой уже не довелось увидеть этого. А нам - мне, секретарю,
казначею, - когда мы слушали ее, тоже не могло прийти в голову, что она
умрет раньше, чем увянут стоявшие в вазах розы.
Я подошел к дворцу около двух часов дня, после недолгой прогулки по
Пасео; меня удивило, что за железной оградой не было заметно никаких
признаков жизни: дворцовые двери плотно закрыты, сад пуст; дело в том, что,
хотя строительные работы давно уже закончились, вокруг дворца постоянно
кипела жизнь, всегда можно было видеть десятки слуг, сновавших туда и сюда.
Еще больше меня озадачило, что, когда я уже подошел к воротам, выходившим на
улицу Императрицы, из них выехало ландо дона Хайме Бонелльса, старого
домашнего врача Каэтаны, который лечил герцога в 1795 году. Хотя если
вспомнить, что она вызывала медика по всякому поводу, достаточно было
кому-нибудь из родственников или слуг почувствовать легкое недомогание, то,
пожалуй, не было особых причин волноваться. Однако мне недолго оставалось
быть спокойным. В вестибюле я встретил Пиньятелли и Каталину[90], только что
проводивших Бонелльса, они с заговорщицким видом говорили о чем-то
вполголоса; неожиданно Каталина повернулась и, не поздоровавшись, побежала
вверх по лестнице. Пиньятелли, увидев меня, ограничился тем, что нахмурил
брови, пожал с мрачным видом плечами и, показав пальцем на второй этаж,
сокрушенно потряс головой. Проделав все это, он молча вышел на улицу,
оставив меня в полном недоумении. Не было видно ни одного слуги. Огромный
пустынный вестибюль и широкая пустая лестница наводили страх. Из бесконечных
коридоров и переходов, из помещений второго этажа не доносилось ни звука.
Дворец был так велик, что если в одном его конце танцевали или умирали, в
другом абсолютно ничего не было слышно. Я сел на стул, поставленный здесь
для какого-то просителя, и принялся осматривать стены и потолок; в тот
момент, помню, я был совершенно уверен, что мне никогда не придется их
расписывать. Незаметно прошли двадцать минут, и я по легкой вибрации плиток
пола догадался, что к дверям подъехал экипаж. Минуту спустя Пиньятелли ввел
дона Франсиско Дурана, другого домашнего врача, которому здесь в последние
годы отдавали предпочтение. Не обращая на меня внимания, они направились к
лестнице и стали подниматься на второй этаж. На верхней площадке показалась
Каталина, она спустилась на несколько ступеней навстречу Дурану. Все трое
тут же скрылись из виду. Тогда я тоже, перешагивая через две ступеньки,
поднялся наверх и успел увидеть, как они выходили из галереи. Ее апартаменты
находились по другую сторону зеркального зала, рядом с восьмигранным
салоном. Моя мастерская была расположена таким образом, что, оставив дверь
открытой, я мог видеть из нее всех, кто входил или выходил из той части
дворца. Поэтому, чтобы лучше наблюдать за исчезнувшей троицей, которая была
так возбуждена, что даже не заметила моего присутствия, я решил зайти в
мастерскую и там ожидать дальнейшего развития событий. Рано или поздно