"Александр Ласкин. Дом горит, часы идут (Документальный роман)" - читать интересную книгу автора

Дальше появится уже упомянутый Лейзер и произнесет очередную сентенцию.
Еще не забудьте об акценте. Вместе с мерным покачиванием головы он
создает ритм.
- И вот уже десять лет я смотрю с утра до вечера в часы и боюсь, что
кто-нибудь придумает такие часы, которые никогда не будут портиться!
Каждый ответ Лейзера потому убедителен, что в нем скрыт новый вопрос.
- Неужто когда-нибудь будет такой порядок, что не только люди, но часы
не будут спешить?
Словом, вывод оказывается поводом для сомнений. Вроде как высказал
уверенность, а потом себя одернул: нет, тут что-то не так.
Другие персонажи не уступают этому старику. И уж точно ни в чем не
уступают реальности.
К примеру, Березин - почти Блинов, а его невеста Лея - почти Колина
супруга Лиза.
Сперва Березин ни во что не вмешивается. Лию любит, евреям сочувствует,
но особого рвения не проявляет.
Дело, конечно, в темпераменте. В ремарке сказано, что этот герой
"говорит спокойно, иногда вяло, но всегда рассудительно".
Помните письмо об устройстве соски? Когда Коля что-то растолковывал, то
не жалел сил.
Вот и Березин такой. Всякий аргумент он сопровождает фразой: "Это
верно".
Будущие родственники его тормошат. Прямо требуют за второстепенным
увидеть главное.
Сначала на штурм идет Лея: "Всякий раз, когда я услышу, что где-нибудь
бьют евреев, я чувствую, что я жидовка..."
Тут она произносит нечто нестерпимое. Теперь ему все же придется что-то
сделать.
Можно ли было вообразить, что он когда-нибудь услышит: "И я начинаю
чувствовать неприязнь даже к тебе".
Представляете, как она это говорит? Спокойно-спокойно, с каждым словом
все больше растравляя рану.
Затем наступает черед Нахмана: "И я хотел бы узнать, что вы будете
делать, когда увидите, что бьют жидов?"
Характерно это "и" в начале. Фраза начинается с высшей точки, а потом
движется вниз.
Березин не принимает этого "и". Он начинает с совершенно ровного места.
Так разговаривала бы еврейская гора с русской равниной. Поэтому
собеседники не слышат друг друга.
"Вам это интересно?" - спрашивает Березин. Словно речь о второстепенных
вещах.
Нахман настаивает на своем "и". Считает, что нейтральная интонация
обозначает безразличие.
"Если ваши единоверцы будут на ваших глазах бить жидов, выпускать из
перин пух, а из жидовских животов - кишки, бесчестить наших жен, матерей,
сестер, - что вы будете делать?"
Березина ничто не берет. Даже после этого вопроса он отвечает: "Не
знаю".
Нахману нужно его добить. Чтобы он оставил свое укрытие и что-то
вразумительное сказал.