"Ольга Лаврова, Александр Лавров. Брачный аферист (Следствие ведут ЗнаТоКи)" - читать интересную книгу автора

физики: сам процесс исследования искажает объект исследования - не только
применимо тут, но действует куда заметней, чем в физике...
Виноградов уже старался не вспоминать, что кино - это движение. Ставку
делали на психологизм, на пристальное прослеживание борьбы двух людей с
диаметрально противоположными взглядами и целями.
Это отразилось в смонтированной затем ленте. Костяк ее составили 15
допросов. Они разделены, правда, то короткими, то длинными эпизодами вне
тюрьмы, но воспринимаются как один непрерывный, долгий, напряженный, а к
концу уже "добела раскаленный" диалог. В котором обе контрастные фигуры
раскрываются столь отчетливо, глубоко и интересно, что это искупает
недостаток внешнего действия. Получился детектив без погонь, схваток и
других присущих жанру атрибутов.
Точка зрения "сквозь глазок" поневоле отразится и в нашем рассказе. Тексты
вопросов - ответов мы не редактировали, они взяты прямо с магнитофонных
записей и передают все оттенки и неправильности живой речи. Очень просим
читателя вслушаться внутренним ухом в говорок преступников, в типичные для
них словечки - честное слово, это любопытно.

Итак, Ладжун дожидался вызова к следователю. Годами привольно кочевал по
стране, летом - где попрохладнее, зимой - где потеплее; упивался игрой в
обаятельного (и неженатого) инженера - моряка - ученого физика - лирика -
летчика; воображал себя неуловимым и вдруг, как в кошмарном сне, очутился
за решеткой, в тюремной камере на четверых.
Надо думать, настроение у него было прескверное. На допрос он явился
угрюмый, "зажатый" - совсем не тот, что, бывало, очаровывал направо-налево
и женщин, и мужчин. Нам же хотелось показать зрителям хоть "кусочек"
прежнего Ладжуна, чтобы нагляднее стала затем эволюция его в ходе
следствия.
Посоветовались с Михаилом Петровичем.
- Это идея! - оживился он. (Михаил Петрович любил новые идеи.) - Давайте
попробуем. На подручных средствах.
А стояла солнечная весна. Прошумели первые майские ливни, и трава, деревья
- все заторопилось зеленеть. С точки зрения обитателя тюремной камеры
воздух на воле был совершенно опьяняющим.
И мы пристали к начальнику Бутырки с очередной сумасбродной просьбой:
принести в жертву обычный маршрут провода арестованных в следственные
кабинеты.
Вместо того чтобы доставить Ладжуна внутренними коридорами, его повели на
первый допрос через двор, где расцветал чудесный сад - гордость местных
служащих. Мы рассчитывали, что, внезапно попав из мрачной тюремной
обстановки на воздух, к солнцу, он на минуту-другую рассеется, отвлечется
мыслью от предстоящей беседы и примет более непринужденный вид. Второй
оператор, спрятавшись за окном, приготовился запечатлеть всю сцену.
Съемка удалась. Ладжун шел по саду, жадно дышал, с улыбкой щурился от
яркого света, оглядывался вслед взлетавшим голубям и, видя его сейчас -
полноватого, но легко шагающего в почти неизмятом костюме, его
приближающееся круглое лицо с мягкими губами, его ласковые, затуманенные
глаза, - вы понимали, почему у потерпевших и свидетелей не сходило с языка
"обаятельный". Да, весьма приятный и внушающий доверие молодой мужчина шел
по дорожке на зрителя. Вот дорожка изогнулась параллельно зданию и, минуя