"Ольга Лаврова, Александр Лавров. Брачный аферист (Следствие ведут ЗнаТоКи)" - читать интересную книгу автора

окно, мужчина повернул голову и... хитро подмигнул в самый объектив.
А ведь раз пятнадцать проверяли, хорошо ли загорожена камера занавеской и
растениями на подоконнике!
- Нет, я ничего не заметил, но как-то почуял, - объяснял он позже Михаилу
Петровичу. (Ошибся он только в одном: счел, что снимают для предъявления
фотографий потерпевшим.)
Киногруппе это был урок. Максимум осторожности!
Первый допрос запомнился тем, что был удручающе скучен. Вопреки
предупреждениям - и нашим, и Михаила Петровича - все сразу ждали чего-то
волнующего. А разговор шел о том о сем и, в сущности, ни о чем.
Нет ли проблем в отношениях с сокамерниками? Нужно ли кому-нибудь
сообщить, чтобы носили передачи? Есть ли жалобы на здоровье?
На здоровье Ладжун не сетовал. Сообщать никому не надо. Сокамерники,
конечно, грубияны и подонки.
- Не привык я, чтобы рядом храпели всякие... Да еще пристают: за что
сидишь? А я, между прочим, сам-то не знаю.
Дайнеко игнорирует выжидательную паузу и возвращается к вопросу о
физическом и психическом самочувствии. (Ему бы сейчас впору белый халат.)
Как "пациент" переносит заключение? Бессонница не мучает?
Раздражительность? Может быть, головные боли? Раньше тоже не наблюдалось?
Нет, и раньше не наблюдалось. Бессмысленные расспросы Ладжуну надоели.
- Никогда я не был хиляком или психом каким-нибудь! Говорят, полный, а у
меня не жир, это мускулатура. Я всегда о теле заботился, я считаю, иначе
не настоящий мужчина!
Михаил Петрович одобрительно кивает: он тоже не уважает хиляков и психов.
У мужчины должно быть крепкое тело и крепкие нервы. Некоторое время
собеседники топчутся на данной теме без всякого видимого проку, но
понемногу взаимно устанавливают, что Ладжун хотя и "тонкая натура", и
брезгует нынешним окружением, однако вполне уравновешен, за слова и
действия свои отвечает, памятью обладает хорошей, даже отличной.
- Ну, что ж, - говорит Дайнеко, - раз память у вас отличная, нам будет
легче работать. Начнем?
Ладжун настороженно застывает. Пока он не встречался со следователем и не
ведал о его высоком ранге, оставалась надежда, что попался на одной-двух
аферах. Погоны Дайнеко его смутили: к добру ли? Не терпелось услышать, что
же именно милиции известно. Очень тревожили погоны подполковника. Но
вместе с тем поневоле ласкали самолюбие: магическую власть имели над
Ладжуном чины и звания; он сам обожал представляться каким-нибудь
проректором или доцентом и теперь принимал мундир Дайнеко как лестное
свидетельство того, что Юрия Юрьевича Ладжуна не числят среди рядовой
уголовной шушеры.
В таком настроении застало его предложение Дайнеко поработать.
- До обеда еще час, кое-что успеем, правильно?
Ладжун нечленораздельно бормочет, что согласен. Наконец-то он поймет, что
против него есть!
Но Михаил Петрович чувствует, как у того уши торчком, и снова ударяется в
общие разговоры. Прежде чем касаться конкретных эпизодов, ему бы хотелось
представить, как Юрий Юрьевич провел последние годы. Где-нибудь постоянно
работал? Нет? А жил? Ага, нынче здесь, завтра там. Ясно. Случайные
заработки и страсть к путешествиям. Отлично. Путешествия - увлекательная