"Эллисон Лейн. Разорившийся виконт " - читать интересную книгу автора

неверных супругов, я это уже слышала. Мы - другое дело. Мы живем в доме
умирающей женщины и заодно помогаем ему получить проклятое наследство. А эта
идиотская попытка соблазнить тебя лишний раз доказывает, что он не только
бабник, но еще и дурак. Честно говоря, я не знаю ни одного знакомого мне
мужчину, кто мог бы по праву называть себя джентльменом. Все они думают, что
это передается им по наследству вместе с титулом, и считают, что могут
позволить себе все что угодно, прикрываясь своим званием джентльмена.
- Довольно странно слышать это от тебя, дочери графа. Кстати, ты тоже
носишь его титул, - заметила Беатриса.
- Я ношу его по обычаю, а не по закону. Едва ли леди Мелисса обладает
более сильной властью, чем господствующие в нашем обществе лорды. Я
постоянно имела перед глазами пример отца, который знал, что его положение
оставляет желать лучшего, но не хотел даже пальцем о палец ударить, чтобы
хоть как-то изменить свою жизнь. Брат повел себя не лучшим образом. Так за
что мы должны их уважать? Только за то, что они мужчины и имеют дальнее
родство с каким-нибудь правящим монархом?
- Тебе не помешает съездить в Америку, - посоветовала Беатриса. - Идеи
свободы и равенства у нас только приветствуются. Оставаясь здесь с подобными
мыслями в голове, ты подвергаешь опасности свое доброе имя.
- Не бойся, Беатриса. У меня хватит ума, чтобы держать рот на замке в
присутствии других, но тебе я могу не боясь излить душу. К тому же я вряд ли
вообще когда-нибудь выйду замуж, так что о моих смелых идеях никто, кроме
тебя, не узнает.
Когда врач разрешил Чарльзу подняться с постели, он сразу почувствовал,
что Генриетта стала как-то сдержаннее в общении с ним. Она, хоть и вела себя
достаточно вежливо на глазах у его родственников, но все-таки старательно
избегала встреч наедине. Эта перемена немного сбила Чарльза с толку, но
девушка продолжала сторониться его, так что ему никак не удавалось
расспросить ее. Он подозревал, что причина холодности Генриетты крылась в
его интрижке с леди Виллингфорд. Больше всего на свете он хотел знать, что
еще известно этой девушке, но не представлял себе, как ее об этом спросить.
Наконец приехал адвокат леди Лэньярд и провел несколько часов,
закрывшись со старой дамой в ее комнате. Чарльз слонялся по дому, не в
состоянии присесть ни на минуту, и больше всего боялся, что, когда бабушке
вздумается позвать его к себе, никто не сможет его найти. Она уже
расспросила его о том скандале у Виллингфордов и, казалось, была вполне
удовлетворена его версией случившегося. Однако Чарльзу было ясно: Генриетта
знала о нем гораздо больше, чем бабушка, и это лишь подстегивало его интерес
к ее прошлому.
Слуги тоже избегали Чарльза. После болезни он стал более нервным и
придирчивым, а неуверенность в завтрашнем дне сделали его просто
невыносимым. Его будущее было в руках Генриетты, но самое скверное
заключалось в том, что он уже не мог ее контролировать. От этого с каждым
днем его раздражение росло.
Еще никому не удавалось держать его в таком напряжении. Она обращалась
с ним, как с капризным ребенком. Но больше всего его раздражало то, что она
никак не хотела осознать, что его положение в обществе намного выше ее. Она
совершенно не проявляла уважения ни к его титулу, ни к его изысканным
манерам. Ее, казалось, не интересовали его увлечения, и она ни капельки ни
завидовала тому, что он всегда так элегантно и модно одет. В те редкие