"Александр Герасьевич Лебеденко. Восстание на 'Св.Анне' " - читать интересную книгу автора

бойтесь, приятное. Думаю, придется вам по вкусу... Вы ведь у нас либерал.
Надо снять кандалы с наших арестантов. На море такая мера ни к чему. К тому
же народ дохлый. Так вот, вы возьмите кого-нибудь там... ну, Шахова,
Сычева - он слесарь, кажется, - и раскуйте их. Кандалы не толстые, - простое
дело.
Я был удивлен таким приказом, и удивление, по-видимому, было написано
на моем лице. Я понял это по улыбке капитана и старшего.
- Слушаю, - ответил я и вышел на палубу. Первым делом я отправился к
Кашину и от имени капитана потребовал ключи от каюты арестованных. Старый
унтер проводил меня до часового, вынул из кармана небольшой ключ и отпер
дверь каюты. Не переступая порога этого крохотного полутемного помещения, я
прежде всего увидел высокого худого человека - самого молодого из трех. Он
сидел, весь собравшись в комок, в углу каюты, на полу под иллюминатором.
Худыми руками он охватил костлявые колени. Меховые пимы валялись на полу, и
грязное рваное белье едва прикрывало тонкие волосатые ноги. Двое других
лежали на койках. Хромой дремал внизу; черноволосый смотрел на меня сверху,
приподнявшись на локтях.
"Как это он туда забрался в кандалах?" - подумал я.
Кашин оставался все это время в коридоре. Часовой с любопытством
заглядывал в каюту. Я вошел в каморку арестованных и, словно нечаянно,
захлопнул за собой дверь. Арестанты зашевелились. Хромой открыл глаза и
смотрел на меня с изумлением.
- Что вам угодно? - спросил черноволосый. - Кто вы такой?
- Я второй помощник капитана и пришел осмотреть помещение.
- Вот как! - захохотал черноволосый. - Что ж, любуйтесь, помещение хоть
куда! Плавучий дворец и только.
- Вы напрасно смеетесь. Я рад был бы облегчить ваше положение.
Черноволосый посмотрел на меня удивленно. Должно быть, в голосе моем он
почувствовал искреннее участие.
- Облегчить положение! Сволочи! - сорвался вдруг хромой. Он выбросил
руки в кандалах вперед и, звеня железом, закричал:
- На корабле, в море, да еще в цепях держите, как псов!
- Успокойтесь, успокойтесь, - я взял его за руку. - Покажите ваши
кандалы. Мне нужно посмотреть, легко ли их будет распилить.
Теперь и второй смотрел на меня с изумлением. Он доверчиво протянул
руки. Это были простые железные цепи, заклепанные тюремным кузнецом. Удалить
их не требовалось большого труда. Но я смотрел теперь уже не на цепи, а на
руки арестованного. Широкие костлявые кисти и исхудалые запястья были
изорваны острыми краями колец, и язвы пошли к пальцам и к локтю
красно-синими грязными пятнами, черной кровавой корой.
- Так, - сказал я, опуская руку арестованного, - подождите минуту, я
приду с человеком, который снимет кандалы.
Юноша, сидевший в углу, чуть не закричал от радости. Даже черноволосый,
наиболее спокойный из трех, не выдержал и крикнул:
- Да что случилось? Скажите же!
- Ничего, ничего, ничего особенного, - ответил я скороговоркой и быстро
повернулся к двери. Резким движением нажал ручку и толкнул ногой дверь в
коридор. Но дверь не распахнулась. Чье-то мягкое тело задержало ее разбег. Я
толкнул еще раз. Дверь раскрылась, и я увидел в полутьме коридора Глазова.
Он лежал на полу, держась рукой за щеку, рассеченную дверью. Потом он встал