"Карл Лебе. Метрополии морей " - читать интересную книгу автора

короля требовать выкуп за потерпевшего кораблекрушение - особенно там, где и
вправду маячил немалый куш... Зачастую владелец прибрежных земель без долгих
размышлений применял береговое право по отношению к собственным подданным.
Так же поступали и земельные князья, стоявшие на лестнице власти одной
ступенькой ниже короля.
Начиная с XIII в. портовые города всех побережий стремились оградить
свои суда от произвола берегового права. Средства для этой цели
использовались разные: некоторые города опирались на собственную власть,
другие пытались пробить в береговом праве "бреши", добившись привилегий,
которые бы позволили как минимум исключить из сферы действия берегового
права прилегающие к ним прибрежные зоны. На побережье Германии против
берегового права особенно энергично выступали Любек, Гамбург и Бремен.
Купцы, торгующие с заморскими странами, всеми возможными способами пытались
изменить старый юридический пассаж, идеальная основа которого - каждый
ступающий на берег есть враг - давно себя изжила. Папа Римский был вынужден
объявить "братоубийцей" всякого, кто осмеливался поднять руку на
потерпевшего кораблекрушение, пригрозив ослушникам отлучением от церкви.
Папскому легату, прибывшему в Любек с официальным визитом, отцы города
жаловались, что "рыцари и прочий люд" занимаются прибрежным пиратством.
И если первый шаг, сделанный папой, касался жизни и свободы потерпевших
кораблекрушение, то указ императора Фридриха II означал еще одно
существенное продвижение вперед. Согласно этому указу от 1202 г., каждому
человеку, потерпевшему кораблекрушение, надлежало возвратить его имущество,
независимо от того, являлся ли он добропорядочным христианином или человеком
иной веры. С тех пор добро, попадавшее на берег, уже не считалось "ничьим",
и теперь предстояло урегулировать лишь вопрос об оплате услуг того, кто
спасал тонувший - или утонувший - груз.
Но пока эта проблема вообще существовала, считать, что злу положен
конец, было нельзя. Ибо за спасение груза вознаграждение полагалось, а вот
за спасение людей, терпящих бедствие, денег никто не платил. И откуда их
было взять, если потерпевший кораблекрушение зачастую лишался таким образом
всяческих средств и обязанность платить своему спасителю неминуемо ввергла
бы его в долговую кабалу. Следствием такого положения вещей был тот
печальный факт, что обитатели прибрежной полосы интерес проявляли только к
грузу, но никак не к людям. Сидя на берегу, они невозмутимо наблюдали за
происходящим, с интересом взирая на то, как люди в море делали отчаянные
попытки спастись, и преспокойно ждали, когда уляжется непогода, чтобы
приняться наконец за "отлов" груза.
Согласно береговому праву Гельголанда, треть спасенного груза поступала
в земельную казну - но только в том случае, когда судно садилось на мель.
Только тогда гельголандцы могли выступать с какими-то притязаниями, а потому
они без суеты дожидались нужного момента и затем только принимались за
спасение груза и людей. Если случалось, что прежде чем судно садилось на
мель, находившийся на его борту лоцман пытался предотвратить аварию, то
причитавшееся ему за труды вознаграждение предписывалось отдавать в
земельную казну. Мало того: на него еще налагали денежный штраф, карая таким
образом за достойное выполнение профессионального долга, - чтобы впредь
неповадно было...
О подобном случае в 1834 г. стало известно в Бремене, после чего
бременские и гамбургские власти, объединившись, заявили Гельголанду протест