"Ю.В.Лебедев. Литература. Учебное пособие для учащихся 10 класса средней школы в двух частях" - читать интересную книгу автора

бесцеремоннее он становится. "Что ж ты, судиться, что ли, со мной будешь? -
заявляет он Кулигину.- Так ты знай, что ты червяк. Захочу - помилую, захочу
- раздавлю". Тетка Бориса, оставляя завещание, в согласии с обычаем
поставила главным условием получения наследства почтительность племянника к
дядюшке. Пока нравственные законы стояли незыблемо, все было в пользу
Бориса. Но вот устои их пошатнулись, появилась возможность вертеть законом
так и сяк, по известной пословице: "Закон, что дышло: куда повернул, туда и
вышло". "Что ж делать-то, сударь! - говорит Кулигин Борису.- Надо стараться
угождать как-нибудь". "Кто ж ему угодит,- резонно возражает знающий душу
Дикого Кудряш,- коли у него вся жизнь основана на ругательстве?.." "Опять
же, хоть бы вы и были к нему почтительны, нешто кто ему запретит сказать-то,
что вы непочтительны?"
Но сильный материально, Савел Прокофьевич Дикой слаб духовно. Он может
иногда и спасовать перед тем, кто в законе сильнее его, потому что тусклый
свет нравственной истины все же мерцает в его душе: "О посту как-то, о
великом, я говел, а тут нелегкая и подсунь мужичонка; за деньгами пришел,
дрова возил. И принесло ж его на грех-то в такое время! Согрешил-таки:
изругал, так изругал, что лучше требовать нельзя, чуть не прибил. Вот оно,
какое сердце-то у меня! После прощенья просил, в ноги ему кланялся, право,
так. Истинно тебе говорю, мужику в ноги кланялся... при всех ему кланялся".
Конечно, это "прозрение" Дикого - всего лишь каприз, сродни его
самодурским причудам. Это не покаяние Кате-(*58)рины, рожденное чувством
вины и мучительными нравственными терзаниями. И все же в поведении Дикого
этот поступок кое-что проясняет. "Наш народ, хоть и объят развратом, а
теперь даже больше чем когда-либо,- писал Достоевский,- но никогда еще...
даже самый подлец в народе не говорил: "Так и надо делать, как я делаю", а,
напротив, всегда верил и воздыхал, что делает он скверно, а что есть нечто
гораздо лучшее, чем он и дела его". Дикой своевольничает с тайным сознанием
беззаконности своих действий. И потому он пасует перед властью человека,
опирающегося на нравственный закон, или перед сильной личностью, дерзко
сокрушающей его авторитет. Его невозможно "просветить", но можно
"прекратить". Марфе Игнатьевне Кабановой, например, это легко удается: она,
равно как и Кудряш, прекрасно чувствует корень внутренней слабости
самодурства Дикого: "А и честь-то не велика, потому что воюешь-то ты всю
жизнь с бабами. Вот что".
Против отцов города восстают молодые силы жизни. Это Тихон и Варвара,
Кудряш и Катерина. Бедою Тихона является рожденное "темным царством"
безволие и страх перед маменькой. По существу, он не разделяет ее
деспотических притязаний и ни в чем ей не верит. В глубине души Тихона
свернулся комочком добрый и великодушный человек, любящий Катерину,
способный простить ей любую обиду. Он старается поддержать жену в момент
покаяния и даже хочет обнять ее. Тихон гораздо тоньше и нравственно
проницательнее Бориса, который в этот момент, руководствуясь слабодушным
"шито-крыто", "выходит из толпы и раскланивается с Кабановым", усугубляя тем
самым страдания Катерины. Но человечность Тихона слишком робка и
бездейственна. Только в финале трагедии просыпается в нем что-то похожее на
протест: "Маменька, вы ее погубили! вы, вы, вы..." От гнетущего самодурства
Тихон увертывается временами, но и в этих увертках нет свободы. Разгул да
пьянство сродни самозабвению. Как верно замечает Катерина, "и на воле-то он
словно связанный".