"Бенджамин Леберт. Небелая ворона " - читать интересную книгу автора

чтобы под руководством Йенса готовить жирную жратву в гигантских
количествах. Мы возились на кухне и опять слушали громкую музыку. Если я
бывал один, то чувствовал себя мерзко. А с ними казалось, что сейчас я
должен быть счастлив. Что думали другие, не знаю. Иногда я считаю, что
должен был заранее понять, к чему все идет. Если Кристина делала что-нибудь
одна, без Йенса, и не говорила ему об этом, то он обижался, уходил. От меня
гоже. Хотя я не имел к этому никакого отношения. Получается, что в его
голове мы существовали только втроем. Он не звонил и не подходил к телефону.
А через некоторое время, когда мы снова встречались, он сидел молча, не
говоря за целый вечер ни одггого слова. И взгляд у него был такой, про
который я уже рассказывал. Поэтому смешно звучал ответ на вопрос, не влюблен
ли он в нее: "Не-а, Кристина - это последняя женщина, в которую бы я
влюбился". Я не верил. И должен был предчувствовать, что произойдет.

Мои газеты: "Шпигель", "Тагесшпигель", а еще "Вог" - из-за девушек.
Книги из amazon.de. Кое-что пропадает из почтового ящика. София все время
качает головой: "Как можно так много читать?"
Ей двадцать три года, после душа она все время приходит на кухню,
обернувшись полотенцем. Она итальянка. И моется только после обеда. Ночная
жизнь. Скоро от моей подписки она сможет отказаться.

Генри говорит:
- Хочу рассказать тебе еще кое-что про Кристину. У нее два выдающихся
качества. Первое - это ее безупречная красота, ведь она красива вся, с
головы до пят. И второе, что особенно заметно при первой встрече, -
удивительная отрешенность, как будто она воспринимает окружающее через
пелену. Может быть, так оно и есть, ведь она близорука. Не в состоянии
разглядеть Олимпийскую башню, даже стоя прямо перед ней. Один раз так и
правда было. Но она слишком тщеславна, чтобы носить очки. Кажется, что
по-настоящему ее ничего не интересует, что она неприступна. С ней, как и со
всем, что ускользает, очень трудно - нужно сильно постараться, чтобы до нее
дотянуться, чтобы заставить Кристину смеяться, плакать, кричать, выманить ее
из оболочки. Она любит все арабское. Арабскую музыку. Наверное, ей было бы
нетрудно ходить в чадре. Ей бы пошло. Ее отец был дипломатом. Она много
ездила по свету. И говорила на языке любой страны, в которой бывала. Дольше
всего она пробыла в Брюсселе. Меня страшно раздражало, когда она высоким
звонким голосом что-то быстро говорила по-французски в телефонную трубку. А
я не понимал ни слова. Красилась она часами. Пользовалась кремом, пудрой,
тенями для век, тушью для ресниц, помадой, контуром для глаз. А когда через
час возвращалась из ванной, никто и не замечал, что она накрашена. Но вид
при этом был ослепительный. Даже волосы сверкали. Еще она пользовалась
парфюмом - запах то ли имбиря, то ли ландыша. Этот парфюм она все время
заказывала из Парижа, всегда из одного магазина, в котором делает покупки
президент Миттеран. И еще у нее есть одно отличительное качество -
неорганизованность. Где бы она ни бывала, везде оставляла после себя хаос.
Как животное, которое помечает территорию. Носки, одежда, грязные чашки
из-под кофе, тарелки, ложки, развернутые газеты, грязные кроссовки, заметки,
сделанные ее нервным почерком на всяких листочках, которые, кстати, тоже
терялись в ворохе всего этого хлама. Один раз я видел ее чемодан, с которым
она вернулась с моря. Она так его и не открыла Там даже песок остался. Она