"Бенджамин Леберт. Небелая ворона " - читать интересную книгу автора

знаю, что говорю штампами. Но этот штамп - правда. Девицы делают вид, что
для них важны только сердце, нежность, ранимость, душа и прочая лабуда. Но
это не так. В тысячу раз больше они ценят совсем другие вещи. Прикольный,
красивый, танцует рок-н-ролл. И мужики тоже. С той лишь разницей, что девицы
делают вид, что это не так. Это и есть самое противное. Совсем они не
бедненькие, не беспомощные и вовсе не обделенные. По крайней мере те,
которых я знаю. Они расчетливые и мерзкие". Йенс взялся за соломинку, на
секунду закрыл глаза и сделал несколько глотков. Я наблюдал за тем, как
официант прошел через зал, подошел к стойке и обслужил клиента. "И почему
же, - продолжил Йенс спустя какое-то время, - почему девицы тянутся к этим
хмырям? Да все из-за материнского инстинкта - защитницы! Если уж им
действительно нужен кто-то, кого на самом деле окружают мерзость и гадость,
то они должны западать на меня".
"А ты считаешь, что у тебя нет подружки из-за того, что никто не
пытается защитить тебя грудью?" - спросила Кристина, презрительно приподняв
брови. - "Давай не будем об этом. В таких как я девушки tie влюбляются". -
"Если ты и дальше будешь так думать, тогда действительно ни одна не
влюбится". Она сделала последнюю затяжку. Потом раздавила сигарету в
пепельнице. Показалось, что на секунду глаза Йенса заволокло тоской. Но
потом он снова улыбнулся: "Мне все равно. Не нужна мне никакая подружка.
Сейчас мне гораздо приятнее съесть пару шоколадных пирожных с орехами в
ванильном соусе. Они ведь есть в меню, а, Генри?" И он завертел головой в
поисках официанта.

Не знаю, почему я решил изучать этнологию. Просто потому, что это
звучит приятнее, чем все остальное. Сидя на лекциях, я слушал, например, как
профессор рассуждает о взаимопроникновении культур где-нибудь в Океании, и
думал, что меня это мало касается. А в эти минуты, в поезде, эта чепуха
кажется и совсем далекой. Но сейчас хочется, чтобы она имела ко мне
отношение. Хочется снова сидеть на лекции, смотреть на профессора в его
льняной рубашке, наблюдать за тем, как он вкладывает в проектор кальку. И
просто писать конспект.

Несколько минут царит тишина.
- Тебе не помешает, если я покурю в окно? - спрашивает наконец Генри.
- Нисколько.
Слышу, как он слезает по лесенке.
Проходит какое-то время, прежде чем я начинаю различать его в темноте.
На нем только шорты. Мимо окна пролетает несколько огоньков. Генри выуживает
из рюкзака пачку сигарет:
- Будешь?
- Да.
Ногами откидываю одеяло и вылезаю из постели. Он протягивает мне
сигарету, я беру. Он делает шаг к окну, открывает его, повернув ручку вниз.
В купе врывается холодный воздух. Генри зажигает мне спичку. В темноте
появляется красная точка. Он тоже прикуривает. Бросает спичку в окно. Я
подхожу к нему. Высовываем головы наружу.
- Знаешь, - говорит он, - Йенс любил Кристину. Мне кажется, что до
этого он никого еще так не любил. Он делал для нее все. Заезжал за ней,
возил по делам. Ты только представь себе: если у нее было свидание с