"Ричард Ли, Майкл Бейджент. Цепные псы церкви: Инквизиция на службе Ватикана " - читать интересную книгу автора

стороной деятельности Церкви. Были - и есть - и многие другие стороны, не
все из которых служат тому же постыдному делу. Эта книга - об инквизиции в
ее различных формах, в которых она существовала в прошлом и существует в
наши дни. Если она показывает себя в сомнительном свете, это не нужно
распространять на Церковь вообще.
В своих истоках инквизиция была продуктом грубого, бесчувственного и
невежественного мира. Неудивительно, что и она сама поэтому была грубой,
бесчувственной и невежественной. Не более, однако, чем многие другие
институты того времени, как духовные, так и светские. Она в такой же мере,
как и другие институты, является частью нашего коллективного наследия. Мы не
можем, следовательно, просто отречься от нее и предать ее забвению.
Мы должны обратиться к ней лицом, признать ее, попытаться понять ее во
всех ее злоупотреблениях и предубеждениях, а затем интегрировать в новую
целостность. Попросту умыть руки равносильно отрицанию чего-то в себе, в
нашей эволюции и нашем развитии как цивилизации - это, по сути,
разновидность членовредительства. Нельзя позволять себе исходить в своих
суждениях о прошлом из критериев современной политкорректности. Если мы
станем так делать, все наше прошлое будет сочтено легковесным. Тогда в
качестве основы для наших иерархий ценностей у нас останется только
настоящее, а каковы бы ни были наши ценности, мало кто из нас стал бы
превозносить настоящее как некий окончательный идеал. Многие из худших
перегибов прошлого были вызваны теми отдельными личностями, которые, как они
считали в согласии с представлениями и моралью своего времени, действовали с
самыми благими и достойными намерениями.
Было бы поспешностью воображать, что наши собственные достойные
намерения непогрешимы. Было бы поспешностью полагать, что наши намерения не
способны произвести столь же катастрофические последствия, как те, за
которые мы осуждаем наших предшественников. Инквизиция - порой циничная и
корыстная, порой маниакально одержимая в своих пресловутых похвальных
намерениях, - возможно, действительно была столь же жестока, как и
породивший ее век. Следует, однако, повторить, что инквизицию нельзя равнять
с Церковью в целом. И даже во времена самых лютых своих бесчинств инквизиция
была вынуждена мириться с другими, более человечными ликами Церкви - с более
просвещенными монашескими орденами, с орденами странствующих братьев,
подобных францисканцам, с тысячами отдельных священников, аббатов, епископов
и прелатов еще более высокого ранга, которые искренне стремились
исповедовать добродетели, традиционно связанные с христианством. Не должны
мы забывать и той созидательной энергии, которую пробуждала Церковь - в
музыке, живописи, скульптуре и архитектуре, - составлявшей противовес
кострам и камерам пыток инквизиции.
В последней трети девятнадцатого столетия Церковь была вынуждена сдать
последние бастионы своего былого социально-политического могущества. Дабы
восполнить эту утрату, она попыталась собрать в кулак свою духовную и
психологическую власть, установить более жесткий контроль над сердцами и
умами верующих. Как следствие, папство становилось все более
централизованным, а инквизиция все больше делалась рупором папства. Именно в
таком качестве инквизиция - "перелицованная" в Конгрегацию доктрины веры -
действует сегодня. Тем не менее даже теперь не все в руках инквизиции. И в
самом деле, ее положение становится все более уязвимым, по мере того как
католики в разных уголках мира обретают знания, умудренность и мужество,