"Гертруд фон Лефорт. Плат Святой Вероники " - читать интересную книгу автора

слышались величие и покой. Здесь было не так таинственно, как в церкви Санта
Мария сопра Минерва, не видно было коленопреклоненных молельщиков, вместо
них тут и там стояли группы непринужденно болтающих туристов с бедекерами[2]
в руках; сквозь круглое отверстие в куполе сеялся дождь. На полу уже
блестела лужа, и мне стало почти грустно -мне захотелось, чтобы там,
наверху, по крайней мере когда идет дождь, было бы нечто иное, чем просто
великая, льющаяся с небес природа. Но это, конечно же, был вздор. Я
вспомнила про свою неунывающую бабушку и напечатлела, по-прежнему крепко
сжимая под мышками обеих кошек, еще один страстный поцелуй - на другой
колонне.
И вдруг я увидела прямо перед собой бабушку.
- Что же, ты так сильно их любишь, моя маленькая Вероника? - спросила
она.
Она слегка приподняла мою голову за подбородок и испытующе посмотрела
на меня своими большими лучистыми глазами. Я покраснела до корней волос -мне
очень не хотелось объяснять ей, что дело вовсе не в них. Но, должно быть,
она сама почуяла разгадку, потому что лицо ее мгновенно смягчилось, и она
поцеловала меня.
Потом она сказала:
- Но ведь этот прекрасный храм тебе тоже немножечко нравится, не правда
ли? Я думаю, твоя тетушка уже показала его тебе как следует и все объяснила,
верно?
Тетушка еще не сделала этого, но я опять ничего не смогла ответить и
только молча покачала головой: бабушкин поцелуй, о котором я так долго
мечтала, лежал на моих устах печатью головокружительного счастья. Я не
решалась пошевелиться, пока не впитала в себя это счастье до последней
капли. А произошло это не так скоро, ибо поцелуй бабушки заключал в себе всю
любовь и все тепло ее долгой жизни, я же привыкла лишь к мимолетным поцелуям
тетушки Эдельгарт, таким нежно-невесомым и бледным, что, казалось, кто-то
легко касается губ прохладным цветком.
Между тем бабушка молча покачивала пером на своей черной шляпе, из-под
которой кокетливо серебрились седые локоны, придавая ей сходство с молодой
дамой эпохи рококо. Гордо очерченные, сросшиеся у переносицы брови ее при
этом едва заметно подрагивали, словно распростертые крылья птицы. Наконец
она произнесла:
- Ну хорошо, отнеси свою драгоценную ношу домой, - она кивнула на
кошек, - а потом загляни ко мне на минутку.
Я не заставила себя долго упрашивать, так как комната бабушки казалась
мне настолько же красивее всех других комнат в нашей квартире, насколько ее
хозяйка, несмотря на свой преклонный возраст, была для меня красивее всех
женщин, каких я знала. Когда я была еще совсем маленькой, я долгое время
считала, что с женщинами дело обстоит так же, как с постройками Рима, о
которых я думала, - поскольку все так высоко ценили их возраст, - что они со
временем становятся еще прекрасней. Бабушка однажды от души посмеялась над
этим сравнением. И все же я и сегодня еще упрямо продолжаю утверждать, что
бабушка тогда была необыкновенно красива. Она была не согбенной старушкой, а
высокой, стройной дамой, исполненной того обаяния старости, которое
именуется достоинством, и освещенной изнутри той заостряющей и утончающей
все формы духовностью, для которой годы - не столько бремя, сколько
богатство и зрелость.