"Гертруд фон Лефорт. Венок ангелов ("Плат Святой Вероники" #2) " - читать интересную книгу автора

внутренней вибрации, дышал мост, по которому мы медленно отправились
дальше, - мост Гельдерлина, прекрасный мост Готфрида Келлера*. А еще я
заметила, что он сложен из того же камня необычного темно-красного цвета,
что и замок на горе.
______________
* Готфрид Келлер (1819-1890) - швейцарский писатель. Писал на немецком
языке.

- Что за дивные, какие-то согретые любовью камни! - сказала я, чтобы
сменить тему. - Откуда они? С немецких гор?
Он вздрогнул и изумленно посмотрел на меня.
- Откуда это у тебя опять взялось?.. - воскликнул он. - "Согретые
любовью камни" - знаешь ли ты, что это слова из стихотворения, которое никак
не могло быть тебе известно?
- Это ты написал его? - спросила я.
- Да, - ответил он. - Давно, еще до войны... Нет, в самом деле! -
продолжал он все более открыто. - Ты все та же, как десять лет назад! Только
немного выросла: ты уже почти одного роста со мной. И косы твои тоже как
будто выросли, судя по этой "короне" под шляпой. А в остальном ты ничуть не
изменилась, слава богу!
- А ты боялся, что я изменилась?
Он молча кивнул с серьезным выражением лица. Чувствовал ли он огромную
духовную перемену, произошедшую со мной за годы нашей разлуки? Знал ли он,
что я стала католичкой? Он вдруг остановился и посмотрел на меня своими
светлыми, истинно немецкими глазами, на которые порой словно набегала так
хорошо знакомая мне странная тень: казалось, он хотел проникнуть на самое
дно моей души, туда, где был запечатлен образ, исполнивший его когда-то, в
тот Чистый четверг, перед алтарем святой Вероники в соборе Святого Петра,
таким враждебным недовольством. Между нами словно вдруг вновь выросла тень
расставания - ах, я не забыла ни слова из нашей болезненной размолвки!
"С тобой нужно быть единым в самом сокровенном, иначе все напрасно! -
сказал он мне тогда. - Тебе это дано, мне - нет. Я никогда не смог бы встать
на колени". - "Энцио, если мне дано что-то, чего лишен ты, то оно
принадлежит и тебе..." - ответила я ему.
Он был взволнован и растроган, но не принял этот дар; быть может,
потому, что не верил в возможность такого совместного достояния, а может
быть, оттого, что его враждебное чувство по отношению к нему оказалось
слишком глубоким. А что, если оно таким и осталось?
- А я, должно быть, сильно изменился? Как тебе кажется? - спросил он.
Я не могла не согласиться с ним, хотя на переполненном перроне мой
взгляд мгновенно встретился с его взглядом; но это было узнавание сердцем -
по одной только внешности мне нелегко было бы отыскать Энцио в толпе.
Правда, волосы его, например, ничуть не потемнели; он по-прежнему являл
собой тот невероятно светлый, белокурый германский тип, которому и был
обязан своим шутливым прозвищем Король Энцио, полученным от нас в Риме. Но
теперь его явно не до конца залеченное ранение, затруднявшее его походку, и
связанные с этим постоянные физические усилия наложили на его лицо
определенный отпечаток, придав ему выражение стойкости и решительности -
качеств, которых я в нем прежде не замечала и которыми он теперь, должно
быть, обладал, судя хотя бы уже по тому, с какой определенностью и