"Урсула Ле Гуин. Вещи (Сб. "Человек в лабиринте")" - читать интересную книгу автора

Он стал припоминать все способы, какими человек может передвигаться по
воде. Ему виделись плывущие в ручьях травинки и представлялось что-то
вроде матраса из тростника, который можно сплести и лежа на котором можно
плыть, загребая руками; но большие заросли сахарного тростника в устье
реки уже дотлевали, а запасы лозы в мастерских корзинщиков были сожжены
еще раньше. На Островах своих снов он видел тростник или траву высотой в
полсотни футов, с коричневыми огромными стеблями такой толщины, что
обхватить их можно было только обеими руками, и с целым миром зеленых
листьев, тянущихся к солнцу с сотен широко раскинутых прутьев. На этих
стеблях человек мог бы пересечь море. Но в стране Лифа таких растений
никогда не водилось; хотя в Зале Высот хранилась рукоятка ножа, сделанная
из твердого коричневого вещества, про которую говорили, что это кусок
растения, именуемого деревом и растущего в какой-то другой стране. Но
штормовое море не пересечь на рукоятке ножа.
Пропитанные жиром шкуры не пропускают воду, и бурдюк из такой шкуры
может плавать; но дубильщики уже многие недели бездельничали, и шкур на
продажу не было. Он размышлял все утро, но ничего не придумал. Тем же
светлым, ветреным утром он оттащил тачку и самый большой лоток к берегу и
бросил их в тихую воду лагуны. Они, хоть и погрузились довольно глубоко,
все же держались на поверхности. Но при добавлении самого небольшого веса
тут же набирали воды и шли ко дну. И это не годится, подумал он.
Он вернулся назад на утес, прошел пустынными улицами, загрузил тачку
бесполезными, отличными кирпичами и покатил тяжелый груз вниз. Поскольку
слишком мало детей родилось за последние годы, то некому было толпиться
вокруг, оглашать прозрачный, яркий воздух звонкими криками и
любопытствовать, что и зачем он делает. Все же двое-трое Гневных, которых
все еще пошатывало после ночной оргии разрушения, бросили на него
несколько косых взглядов из темных дверных проемов. И весь этот день он
отвозил вниз кирпичи и все, что было нужно для приготовления цемента. Этим
же занимался он и на следующий день, хотя сон ему больше не снился. И он
начал свою кирпичную кладку на берегу среди мартовской непогоды, и дождь
снабжал его водой, а берег песком для цемента, и все это в неограниченных
количествах. Он построил небольшой кирпичный купол, перевернутый сводом
вниз, но не круглый, а скорее овальный, с заостренными, как у рыбы,
концами, и все это исполнил из одного ряда кирпичей, выложенных хитрой
спиралью. Если чашка или тачка, заполненные воздухом могут плавать, почему
бы не удержаться на воде перевернутому кирпичному куполу? И он будет
прочным. Но когда раствор схватился и он, напрягая мускулы крепкой спины,
спихнул купол в пену прибоя, тот стал погружаться все глубже и глубже в
мокрый песок, зарываясь в него, как устрица или песчаная блоха. Волны
заливали купол, Лиф вычерпывал воду, а волны вновь наполняли кирпичную
чашу, а потом мощный девятый вал, откатываясь назад в белой пене,
подхватил чашу на свои зеленые плечи, опрокинул и разбил на кирпичики, и
они тут же зарылись в зыблемом беспокойной влагой песке. А Лиф стоял
мокрый по горло и вытирал с глаз соленые брызги. Он глядел на запад, и
перед ним не было ничего, кроме дробящихся о берег валов и дождевых туч,
плывущих в пустынных просторах. Но они были где-то там. Он видел их, видел
заросли этой странной гигантской травы, в десять раз выше человека, видел
буйные, золотые луга, обдуваемые морским ветром, видел белые города и
увенчанные снежными коронами горы, высящиеся над морем; он слышал голоса