"Урсула Ле Гуин. Вещи (Сб. "Человек в лабиринте")" - читать интересную книгу автора

На следующий день он продолжал возить кирпичи к морю, партия за
партией, и если Гневные следили за ним, то думали, что он занят тем же,
что и все. Дно у берега было достаточно пологое, так что он смог возводить
свое сооружение целиком под водой. Он начал работу при отливе и был
уверен, что ни одна часть конструкции над поверхностью не выступит. Во
время прилива, когда море вскипало у самых глаз, и волны прокатывались над
головой, трудно было топить кирпичи так, чтобы они ложились ровными
рядами, но он работал и в прилив. Вечером он привез длинные железные
прутья и этой арматурой скрепил постройку, которую пытались подмыть
придонные течения. Он проследил, чтобы верхушки прутьев арматуры
находились под водой даже при отливе, так что никакой Гневный не смог бы
заподозрить, что здесь происходит творение, а не уничтожение. Двое пожилых
мужчин, возвращавшихся с Оплакивания из Зала Высот, попались ему
навстречу, когда он с грохотом катил по мостовой пустую тачку. Уже
сгущались сумерки. Мужчины серьезно улыбнулись ему.
- Как прекрасно освободиться от Вещей, - сказал один из них мягко, а
второй кивнул.
На следующий день Лиф продолжил строительство подводной дороги, хотя и
в эту ночь Острова ему не приснились. По мере продвижения вперед уклон
песчаного дна становился все круче. И теперь работать приходилось так:
стать на самый краешек уже готового участка и вывалить с него доверху
загруженную тачку, затем броситься в воду самому, барахтаться и
задыхаться, всплывать и снова нырять, чтобы выровнять ряды кирпичей и
уложить их меж рядами заранее установленной арматуры; затем выбраться на
сушу, на серый песок и по тропинке на вершину скалы и дальше громыхать по
пустым улицам, чтобы загрузить тачку следующей порцией.
В один из дней этой недели вдова зашла во двор его кирпичной мастерской
и сказала:
- Давай я буду сбрасывать их тебе со скалы, по крайней мере, не надо
будет тебе мотаться туда-сюда.
- Это тяжелая работа - загружать тачку, - ответил он.
- Ну и хорошо, - сказала она.
- Ладно, если ты этого хочешь. Но кирпичи - тяжелые ребятки. Не таскай
слишком помногу. Я дам тебе маленькую тачку. А дитенка можешь сажать
сверху - пусть катается.
И она стала помогать ему день за днем, а дни были серебристые, утром
туман, в полдень чистое небо и чистое море, и цветение вьюнков в
расселинах утеса; ничего другого, что могло цвести, уже не оставалось.
Подводная дорога протянулась уже на много ярдов от берега, и Лифу пришлось
освоить искусство, которому никто из знакомых ему доселе не обучался,
исключая, конечно, рыб. Он научился плавать.
До этого он никогда и не слыхивал, что человек на такое способен; но
задумываться об этом было некогда, кирпичи отнимали все время; покидая
сушу, он погружался в привычную круговерть, то ныряя, то выныривая, то
вода, то воздух, и водяные брызги в воздухе, и воздушные пузырьки в воде,
да еще туман, да еще и апрельский дождик, полное смешение двух стихий.
Временами он был просто счастлив внизу, в сумрачном зеленом мире, где
нельзя было дышать и где надо было бороться с поразительно своенравными и
невесомыми кирпичами под пристальным взглядом рыбьих стаек, и только нужда
в глотке воздуха гнала его наверх, и он, задыхаясь, выскакивал под удары