"Урсула Ле Гуин. An die music" - читать интересную книгу автора

приглашающий жест, присел на жесткий гостиничный диван. Мальчик сел с ним
рядом; оба явно нервничали, однако казались покорными и смотрели на Отто
одинаковыми, странно неподвижными темными глазами. - Видите ли, господин
Гайе, в конце концов, вы ведь именно за этим сюда пришли, верно? Самое
главное для вас - музыка, которую вы мне принесли. И вы хотите, чтобы я на
нее взглянул. Мне тоже хочется посмотреть ваше произведение, так что прошу
меня извинить. - С этими словами ему обычно удавалось вырвать манускрипт
из рук застенчивых говорунов и посмотреть его. Однако мужчина просто
кивнул в ответ и пояснил едва слышно:
- Здесь четыре песни и ч-ч-часть реквиема.
Отто нахмурился. В последнее время он часто говорил, что понятия не
имел о том, сколько идиотов на свете пишут песни, пока не женился на
певице. Однако мрачные подозрения улеглись, стоило ему взглянуть на первую
песню; это оказался дуэт для тенора и баритона, и Отто даже решил, что
стоит разгладить хмурые складки на лбу. Последняя из четырех песен
особенно привлекла его внимание; это было одно из лирических стихотворений
Гете, положенное на музыку. Отто даже вылез из-за письменного стола и
двинулся в сторону пианино, однако вовремя остановился: ни к чему зря
обнадеживать. С такими посетителями нужно ухо держать востро, не то
сыграешь хотя бы одну ноту из сочиненной ими дребедени, и они уже считают
себя равными Бетховену и уверены, что через месяц непременно будут
выступать в столице в программе Отто Эгорина. Впрочем, на этот раз
попалась настоящая музыка - замечательная мелодия в первом голосе и полный
томления, изящный, тихий аккомпанемент. Он перешел к реквиему, точнее - к
трем его фрагментам: Kyrie eleison [Господи, помилуй! (греч.)], Benedictus
[Благословенный (лат.)], Sanctus [Священный (лат.)]. Почерк был
аккуратный, но торопливый и мелкий. Ну да, нотная бумага ведь дорогая,
подумал Отто, взглянув на башмаки посетителя. В ушах у него звучало соло
тенора, сопровождаемое громом органа, тромбонов и контрабасов. "Benedictus
qui venit in nomine Domini"... [начало молитвы "Благословен будь тот, кто
является от имени Господа" (лат.)] - очень интересно задумано: как раз
когда кажется, что грохот инструментов вот-вот сведет тебя с ума, мелодия
вдруг становится прозрачной, простой, и можно поклясться: именно такой она
и была все время. А тенор, черт бы его побрал! Piano да еще на самых
верхних нотах! Нет, вы найдите мне такой тенор, чтобы все это спел да и
сумел заглушить ревущие тромбоны! Так, теперь Sanctus: что ж,
замечательно, ага, труба... нет, в самом деле замечательно! Отто поднял
голову. Он, сам того не замечая, отбивал рукой ритм, кивал, улыбался и
что-то бормотал себе под нос. Ну и музыка!
- Подойдите-ка сюда! - сказал он сердито. - Как ваше имя? Что это
такое?
- Ладислас Гайе. Это... это... вторая труба.
- А почему не помечено? Вот здесь, сыграйте-ка!
Они прошли Sanctus с начала и до конца пять раз.
- Плам, пла-ам, плам! - гудел Отто, изображая трубу. - Прекрасно! А
почему у вас здесь басы вступают, раз-два-три-четыре - Р-РАЗ! - и вступают
басы, как слоны, а зачем, собственно?
- Чтобы вернуться к началу, послушайте, вот орган аккомпанирует
тенорам, - и пианино загрохотало, а Гайе запел хрипловатым тенорком. - Вот
является Саваоф, потом вступают виолончели и ревут слоны, четыре слона,