"Фриц Лейбер. Ведьма" - читать интересную книгу автора

обезумел! Я вызвал врача и полицию.
Когда Ивлин пришла в себя, она объяснила нам, что произошло, хотя вся
дрожала. Среди ночи внезапно зазвонил телефон. Она поторопилась подойти, а
меня будить не стала. Едва она сняла трубку, на нее набросился какой-то
человек. Она отбивалась - о, я прямо в ярости, честное слово! - но он
скрутил ее и принялся душить, и больше она ничего не помнила.
В возбуждении Соутелл смял лист бумаги, который держал в руках,
заметил, что натворил, и быстро разгладил его.
- Благодарение небесам, что я спустился вниз! Должно быть, мое
появление спугнуло его. Врач сказал мне, что, если не считать синяков, Ивлин
не пострадала. Но синяки привели его в замешательство. Он утверждал, что в
жизни не видел ничего похожего. Полиция решила, что тот человек, проникнув в
дом, вызвал центральную станцию и попросил прозвонить наш номер - мол,
звонок вроде бы не в порядке. Однако они не могли понять, как он пробрался
внутрь, - ведь все двери и окна были на запоре. Но тут, наверное, виноват я
сам: забыл, видно, запереть на ночь парадную дверь. Проклятая небрежность!
Полиция посчитала, что к нам наведался грабитель или сексуальный
маньяк, но, мне кажется, он был просто чокнутый. На полу в гостиной валялось
серебряное блюдо, рядом лежали, почему-то крест-накрест, две серебряные
вилки и все такое прочее. К тому же он, по-видимому, слушал проигрыватель:
крышка была снята, диск вращался, а на ковре я разглядел кусочки одной из
пластинок Ивлин.
Норман изумленно взирал на свое боязливое начальство, однако
недоумение, написанное на его лице, было всего лишь маской. На самом деле он
напряженно размышлял. Перво-наперво ему подумалось, что теперь он получил
доказательство того, что слышал в телефоне звук трещотки, ибо что иное могло
быть записано на разбитой пластинке? Выходит, Ивлин Соутелл все-таки
занималась колдовством: подтверждение тому - серебряное блюдо с. вилками и
"все такое прочее". Кроме того, Ивлин, похоже, ожидала звонка и
подготовилась к нему, иначе для чего ей понадобились все эти предметы?
Затем мысли его перескочили на синяки, о которых упомянул Соутелл: они
подозрительно смахивали на те, которые наставила себе Тэнси с помощью
телефонной трубки. Те же синяки, то же подручное средство - чем не
свидетельство существования призрачного мира, в котором отраженный удар
черной магии обрушивается на того, кто его нанес, в котором, вернее, замысел
припугнуть недруга наведенными якобы чарами обернулся против того, в чьем
больном мозгу зародился?
- Во всем виноват я один, - твердил Соутелл, дергая себя за галстук.
Норману припомнилось, что Соутелл всегда будто нарочно предлагал себя Ивлин
на роль козла отпущения - Я должен был проснуться! Я, а вовсе не она, должен
был подойти к телефону! Когда я думаю о том, как она в темноте спускалась по
лестнице, не догадываясь, что... О, а еще кафедра! Говорю вам, Норман, я
потихоньку схожу с ума!
Мне страшно за Ивлин: она, бедняга, никак не отойдет!
Он затянул галстук так сильно, что тот сдавил ему горло; Соутелл
торопливо ослабил узел.
- Знаете, с воскресного утра я не сомкнул глаз, - сообщил он, когда его
дыхание восстановилось. - Если бы миссис Ганнисон по доброте душевной не
вызвалась вчера посидеть пару часов с Ивлин, я не представляю, что бы я
делал. Она не позволила мне даже... О господи! Ивлин!