"Фриц Лейбер. Когда морского царя нет дома" - читать интересную книгу автора

Оказаться в положении Мышелова над разверзшимся в воде вертикальным
туннелем - штука потрясающая сама по себе, подобные картинки способны
вытеснить все прочие мысли из головы мужчины (и из женской головки тоже!).
Здесь, в полете стрелы от кремового скалистого занавеса вода была
зеленоватой, очень прозрачной, но дна не было видно. Накануне они промеряли
глубину - она оказалась от десяти дюжин до дюжины дюжин футов. И теперь
вниз, в эту толщу, колодцем уходила прямая труба, гладкая, словно стекло.
Мышелов вполне мог бы поверить, что дело обстоит именно так, и воду на краю
колодца заморозили или не замутив отвердили иным путем. Правда, при малейшем
шуме, если Мышелов негромко покашливал, мелкая рябь кольцами все-таки
разбегалась в стороны.
Какая сила не давала морской воде всем весом своим немедленно сокрушить
хрупкое на взгляд сооружение, Мышелов не только не понимал, но даже и
представить не мог.
Но и глядеть вниз было бесконечно увлекательно. Проникавший в морские
глубины свет окрашивал стенки зеленью, круглая стена, удаляясь, начинала
выкидывать странные штуки. Ну вот, глядит Мышелов сбоку на трубу и видит,
как подплывает к ней толстая рыбина длиной в руку и начинает тыкаться носом.
Форма-то рыбины была довольно знакомой, только узнать ее он все же не мог.
Тогда перевешивает он голову на другую сторону, и в прозрачной воде у трубы
видит, что рыбина-то раза в три длиннее его самого... и что это - акула. Тут
Мышелов поежился и подумал, что изогнутая стенка, должно быть, действует
вроде уменьшительной линзы, похожей на те, которыми пользуются иные из
художников Ланхмара.
Пожалуй, в конце концов Мышелов решил бы, что вертикальный туннель в
воде просто иллюзия, порожденная пеклом и самовнушением, надел бы очки и
залепил уши воском, чтобы не слышать более пения сирен, и, быть может,
нарушил бы неприкосновенность закупоренного бочонка с бренди да отправился
бы после этого спать, но прочие обстоятельства заставляли его держаться
поближе к реальности. Прямо к бушприту была привязана усеянная узлами
веревка, уходившая вниз прямо по центру трубы, канат был натянут и
постанывал от напряжения, и из этой дыры посреди моря время от времени
вырывались клубы черного дыма (Мышелов и кашлял-то, когда они попадали ему в
лицо). Наконец, не последним было и то, что далеко внизу красным угольком
рдел факел, казавшийся теперь не более свечи, а возле него за дымом
угадывалось обращенное кверху крохотное из-за расстояния лицо Фафхрда.
Мышелов привык принимать на веру реальность всего, во что бывал замешан
Фафхрд, в особенности физически. Почти семифутовый северянин был слишком
осязаем, чтобы его можно было представить себе связанным с какими-то
иллюзиями.
Восстановить цепь событий, связывающих реальность существования
веревки, дыма и Фафхрда глубоко в колодце, было достаточно просто. На
рассвете шлюп сам по себе тронулся в путь между оспинами на воде, хотя ни
ветра, ни течения не было. Почти сразу он перевалил через край, скользнул
вниз и замер, словно бушприт и колодец притягивались друг к другу двумя
полюсами магнита. Потом, пока Мышелов оглядывался, выбивая зубами дробь,
Фафхрд заметил уходящий вглубь канал и с довольным видом спустил веревку в
глубь него, а затем принялся собираться, готовясь к любви и войне
одновременно. Он напомадил шевелюру и бороду, надушил волосатую грудь и
подмышки, натянул синюю шелковую рубашку под куртку из шкур выдры, надел все