"Марти Леймбах. Дэниэл молчит" - читать интересную книгу автора

буквально на пороге неизбежного возвращения в Америку - причины жить на
родине всегда найдутся, верно? - я поняла, можно сказать, невзначай, что
полюбила Стивена.
Мы ехали на его вымазанном грязью синем "фольксвагене" в сторону Южного
Уэльса, где давно присмотрели пляж, не облюбованный туристами и потому почти
дикий и почти всегда пустой. Свободная рука Стивена лежала на моем колене,
он самозабвенно подпевал Вэну Моррисону, а я смотрела на его профиль. И
вдруг поняла, что люблю его всем сердцем, как любят очень близкого друга или
члена семьи. У него был дар поднимать мне настроение; он приносил мне чай в
постель и читал вслух смешные отрывки из книг, совсем как мой брат в
детстве. Он оказался опытным туристом и знал, к примеру, как поставить
палатку на ветру или приготовить плотный завтрак на одном-единственном
крохотном газовом баллоне. Как-то на рынке Портобелло-роуд он купил несессер
палисандрового дерева и собственными руками переделал его в патефон, эдакий
пережиток музыкального прошлого, с компактными динамиками, уместившимися на
подоконнике за кроватью. Даже после нескольких лет супружества его ласки в
постели были так же продолжительны и бескорыстны, его руки так же нежны, как
и неизменный благодарный завершающий поцелуй.
- Раз уж речь о сексе - как часто он случается? - спросил мой эскулап,
занеся руку с карандашом над блокнотом.
- Не в этом дело. С сексом у меня проблем тоже нет.
Джейкоб вздохнул, покачал головой. Уронил карандаш на стол.

И все же в тот раз, на сеансе, номер которого обозначался
астрономической цифрой, мы добрались до сути.
- Что меня пугает? - хлюпая носом, повторила я вопрос Джейкоба. Целый
час в этом кабинете, минус шестьдесят пять фунтов из семейного бюджета,
шестьдесят минут дорога туда и обратно, нестерпимая головная боль, а
желанного рецепта как не было, так и нет... А я только и сделала, что
нарыдалась. - Что меня пугает?
Джейкоб кивнул. Молча и без улыбки. В другое время я гадала бы,
наверное, о чем думает психоаналитик на сеансах, где только и льются потоки
слез. Но мне не до Джейкоба.
- С моим ребенком что-то не так! - Я вытолкнула слова из саднящего
горла, сквозь слезы и сопли, превозмогая звон в ушах.
- Что именно? - осторожно уточнил Джейкоб.
Он ускользает от меня, мой малыш, вот что! Он будто потерялся или
бродит где-то очень далеко, у кромки горизонта, даже когда он совсем рядом
со мной, даже в моих объятиях. Не знаю, откуда у меня это чувство. Не знаю,
как удержать сына. В этот самый миг где-то раздался первый крик
новорожденного, и мир празднует его приход. Вокруг бушует весна: цветы,
птичий гомон, мамы с младенцами. А меня все это лишь угнетает, и нет сил
признаться даже самой себе.
- Я не знаю, что с ним не так!
Мои руки Дэниэл использовал как инвентарь - отгибал пальцы и прижимал
ладонь к деревянному паровозику: катай! Он кружился на полу и падал, смеясь;
он ходил и ходил вдоль забора сада, где его ножками уже вытоптана трава; он
ничего не брал в рот, кроме молока с печеньем, и не выпускал из рук
одну-единственную дурацкую игрушку.
- У него одна игрушка! Других не признает, будто его загипнотизировали.