"Марти Леймбах. Дэниэл молчит" - читать интересную книгу автора

такой красивый, а я сломала ему жизнь. Я его упустила. Как же это я так, а?
И как мне после этого смотреть ему в глаза, ведь я его предала? "Ох, малыш,
малыш, пожалуйста, не надо, - говорила я про себя. - Прошу тебя, не уходи,
вернись ко мне".
- У него часто болят уши, - произнес Стивен.
Похоже, вопросы посыпались снова, а я пропустила свой ход. Во рту
вязко, будто пригоршню резинок изжевала, и словам не пробиться сквозь эту
кашу. Я положилась на Стивена - он выглядел надежным и собранным, в то время
как я в своей никчемности, казалось, взмыла под потолок и следила за всем
издалека. Расскажи ей, Стивен, как часто у него подскакивает температура.
Расскажи, какой он болезненный.
- Температура часто поднимается. И еще гланды... - продолжил Стивен.
И живот! Не забудь про живот, пожалуйста, дорогой. Расскажи, сколько
порой уходит в день памперсов. А запоры? Четыре дня стула нет, а то и пять.
- С кишечником тоже нелады, - добавил Стивен.
Доктор Додд занесла все это в карту, после чего отошла к ассистентке
обсудить успехи Дэниэла в языке и речи. А мне его наконец вернули, моего
мальчика, и он хватался за все сразу: за свои кругляши, Паровозика Томаса,
даже за маму. Я прижала его к себе - слишком сильно, он скуксился, но тут же
затих, привалившись к моей груди, как к спинке стула. Его успехи в речи,
если верить докторше, близились к нулю. В развитии он не дотягивал до
младенца шести месяцев от роду. Я крепко держала его в объятиях, вместе со
всей его коллекцией круглых сокровищ, сама не понимая, откуда берутся силы:
в висках бешено стучало, сердце колотилось, дыхание перехватывало.
- Что ж. Большое вам спасибо, - донесся до меня голос Стивена, и муж
взял меня за руку, помогая подняться.
Я оторвалась от стула, прошла все коридоры, дождалась, пока разберутся
со всеми замками и кодами, чтобы мы могли вернуться к машине. Ноги едва
держали, как после хорошей гулянки, и стены грозили сомкнуться над головой.
Слава богу, со мной Стивен - я бы не рискнула сесть за руль. Нервы, будто
нити полуистлевшего лоскута, едва не разлетались в пыль. Руки были ледяные,
хотя лоб взмок и по спине ползла струйка пота. Путь домой, казалось, лежал
через неведомые земли; нагромождения зданий, магазины, даже дорожные знаки -
все создано для людей, не имеющих с нами ничего общего. Мы здесь
чужестранцы. Светофор вспыхнул красным - внезапно. Машины затормозили по обе
стороны от нашей - слишком близко. Я могла бы поклясться, что мы мчим по
шоссе с запредельной скоростью и катастрофа неминуема, а когда бросила
взгляд на приборную доску, спидометр показывал вполне рядовые цифры. Стивен
не лихачил, вел аккуратно, обе ладони на руле, внимательный взгляд на
дорогу. А меня корчило на сиденье, я без конца ерзала и сама замечала, как
неровно и хрипло дышу. Ноги мелко дрожали, я подтянула колени, обхватила их
руками. И все время оглядывалась на Дэниэла - неожиданно смирный, он смотрел
в окно, катая колесики Томаса по губам.
В машине мы обычно включали диск с любимыми детскими песенками, и я
распевала их вместе с Эмили. Но Эмили не было, и тишина в салоне казалась
осязаемой, гнетущей. Вспомнив о дочери, я как-то неожиданно поняла: ее
брызжущая энергия - вот что заслоняло от меня состояние сына. Эмили болтала
за двоих, без устали сыпала вопросами, с ней никто не знал ни скуки, ни
отдыха. Я попалась на удочку, вообразив, что и Дэниэл с нами, и лишь теперь
отчетливо осознала, что закрывала глаза на очевидное. Дэниэлу все равно,