"Р.Д.Лэнг. Расколотое "Я" (о шизофрении)" - читать интересную книгу автора

настоятельность. Разрушение в фантазии может неуправляемо свирепствовать
таким образом, что мир и "я" -в фантазии -превратятся в прах. При
шизофреническом состоянии мир стоит в руинах, а "я" (очевидно) мертво.
По-видимому, никакого количества искренней деятельности не хватит, чтобы
привнести жизнь обратно.
Таким образом, происходящее оказывает прямо противоположное желаемому
воздействие. Реальные жабы вторгаются в воображаемые сады*, и призраки
бродят по реальным улицам. Так, несколько по-иному, индивидуальность "я"
вновь ставится под угрозу.

*Марианна Мур. "Собрание стихов"

Не совсем правильно говорить, что "я" связано только с самим собой.
Необходимо ослабить это утверждение в одном отношении и усилить в другом. Мы
уже ослабили данное утверждение, прояснив то, что мы говорим о прямых и
непосредственных взаимоотношениях. Становятся важны именно такие прямые и
непосредственные взаимоотношения с другим, и даже с теми сторонами
собственного бытия личности, находящимися за пределами анклава "я".
К примеру, один пациент, внешне ведший сравнительно "нормальную" жизнь,
но разработавший такой внутренний раскол, изначально пожаловался на тот
факт, что никогда не мог заниматься любовью со своей женой, а только с
собственным образом жены. То есть его тело имело физическую связь с ее
телом, но его ментальное "я" в процессе этого могло лишь взирать на то, чем
его тело занимается, и (или) воображать себя занимающимся любовью со своей
женой как объектом воображения. Он объяснил виной за подверженность такому
поведению то, что искал совета психиатра*.
Вот пример того, что я имею в виду, говоря, что фантазия и реальность
держатся порознь друг от друга. "Я" избегает прямой связи с реальными
людьми, а связывает себя с собой и с объектами, которые само постулирует.
"Я" может связывать себя непосредственно с объектом, который является
объектом его собственного воображения или воспоминаний, но не с реальной
личностью. Конечно, это не всегда очевидно, даже для самого индивидуума, а
еще меньше для какого-либо другого. Жена описанного выше пациента не знала,
что он чувствует то, что "он" никогда не занимался любовью прямо с ней; он
занимался любовью лишь с имаго, которое оказалось достаточно хорошо
совпадающим с ней в действительности, поскольку никто, кроме него, не
понимал этой разницы.
Одна из черт такой увертки состоит в том, что "я" способно наслаждаться
ощущением свободы, которую оно боится потерять, если предастся реальности.
Это приложимо как к восприятию, так и к действию. Данный пациент, как бы он
ни был одинок в моменты величайшей физической близости, в любом случае, по
своим ощущением, находился в безопасности: его разум оставался свободным,
хотя такая свобода становилась чем-то, на что он чувствовал себя обреченным.
*3амечания о чувстве вины, испытываемом Питером (глава 8), относятся к
такой форме шизоидной вины, которая, по-моему, не была еще достаточно
распознана.

Эквивалентный вопрос встает в отношении действия. Поступки индивидуума
могут показаться, с точки зрения другой личности, недвусмысленными и
заинтересованными, но он сам обнаруживает, что "он" совершает поступки,