"Жан-Мари Гюстав Леклезио. Пустыня" - читать интересную книгу автора

здесь с закрытыми глазами и в любую минуту сказать, где находится, едва
потрогав землю босой ногой. Иногда ветер, перемахнув через ограду дюн,
швыряет ей в лицо пригоршни игл и путает ее черные волосы. Платье Лаллы
прилипает к влажному телу, приходится с силой тянуть его, чтобы отклеить.
Лалла знает все тропки: и те, что пролегают в кустарниках вдоль серых
дюн и теряются вдали; и те, что, описав кривую, возвращаются вспять; и те,
что не ведут никуда. И все же всякий раз, когда она бродит здесь, ей
открывается что-то новое. Сегодня это золотой шмель, который увлек ее
далеко-далеко, туда, где кончаются дома рыбаков и лагуна со стоячей водой.
Потом среди кустарников она нашла какой-то заржавленный металлический остов,
грозно выпустивший когти и выставивший рога. А подальше, в песке на дороге,
увидела маленькую жестянку без этикетки - в крышке с каждой стороны были
пробиты по две дырочки.
Лалла идет дальше медленно-медленно, так пристально вглядываясь в серый
песок, что даже глазам становится больно. Она рассматривает землю, полностью
углубившись в это занятие, ни о чем больше не думая, даже на небо не глядит.
А потом устраивается под раскидистой сосной, на мгновение смежив веки.
Обняв руками колени, она тихонько раскачивается взад и вперед, а потом
из стороны в сторону, напевая французскую песенку, которая состоит из одного
только слова: "Сре-ди-зем-но-мо-о-рье..."
Лалла не знает, что это значит. Песенку она услышала однажды по радио и
запомнила только одно слово, но оно ей очень нравится. Вот почему по
временам, когда ей хорошо, а делать нечего или, наоборот, когда ей немного
грустно без всякой причины, она напевает это слово, иногда тихонько, для
себя, таким приглушенным голосом, что и сама почти не слышит, а иногда очень
громко, чуть ли не во все горло, чтобы разбудить эхо и прогнать страх.
Сейчас она поет тихонько, потому что счастлива. Большие красные муравьи
с черными головками ползают по сосновым иглам и, чуть поколебавшись,
карабкаются вверх по травинкам. Лалла отодвигает их сухим прутиком. Ветер
приносит запах листвы, смешанный с терпким запахом моря. Иногда маленькие
песчаные смерчи взметаются вверх, столбики их на мгновение удерживаются на
гребне дюны и вдруг рушатся, осыпая игольчатыми брызгами лицо и ноги
девочки.
Лалла прячется в тени большой сосны, пока солнце не поднимается высоко
в небо. Тогда она не торопясь идет назад в Городок. Она различает на песке
свои же собственные следы. Следы кажутся меньше и уже ее ступней, но Лалла,
обернувшись, сравнивает их с новыми следами: нет, это все-таки ее нога.
Передернув плечами, она пускается бегом. Чертополох колет ей пальцы. Она
прихрамывает, ей приходится то и дело останавливаться, чтобы извлечь колючки
из большого пальца.
Но стоит только остановиться, и со всех сторон выползают муравьи. Они,
точно шпионы, проскальзывают между камней, бегут по искрящемуся под солнцем
серому песку. И все-таки Лалла любит их. Любит она и неповоротливых
сколопендр, и красновато-коричневых майских жуков, и навозных жуков, и
рогачей, и копьеносцев, и божьих коровок, и саранчу, похожую на обгорелый
сучок. А вот больших богомолов Лалла боится - выжидает, пока они уползут,
или обходит стороной, не теряя их из виду, пока они поворачиваются вокруг
себя, выставляя передние ноги.
Есть тут и ящерицы, серые и зеленые. Они удирают в дюны, с силой ударяя
хвостом, чтобы ускорить свой бег. Поймает Лалла ящерицу и держит ее за