"Жан-Мари Гюстав Леклезио. Пустыня" - читать интересную книгу автора

И все-таки время от времени Hyp слышал, как потрескивают земляные
стены, как жужжат насекомые и стонет ветер.
"Я пришел к тебе, - говорил, преклонив колени на утоптанной земле,
человек. - Помоги мне, дух отца моего, дух деда моего. Я прошел через
пустыню, я пришел просить перед смертью твоего благословения. Помоги мне,
благослови меня, ведь я плоть твоя. Я пришел".
Так говорил отец, и Hyp слушал его слова, не понимая их смысла.
Отец говорил то громко, то напевным шепотом и покачивал головой, все время
повторяя простые слова: "Я пришел к тебе, я пришел".
Наклонившись вперед, он собирал горстями красную пыль и посыпал ею
лицо: лоб, веки, губы.
Потом отец встал и подошел к двери. У проема он снова преклонил
колени и стал молиться, касаясь лбом каменного порога. Мрак в гробнице
медленно таял, словно ночной туман. Внутри стены были голыми и белыми, как и
снаружи, а на низком потолке виднелись ветки, обмазанные землей.
Теперь и Hyp на четвереньках вполз в гробницу. Он ощущал под
ладонями жесткий, холодный пол - землю, пропитанную овечьей кровью. В
глубине усыпальницы отец распростерся ниц на утоптанной земле. Касаясь ее
ладонями, вытянув вперед руки, он, казалось, слился с ней. Он уже не
молился, не пел. Он медленно дышал, прижавшись ртом к земле, прислушиваясь к
биению собственной крови в груди и в ушах. В него словно проникало что-то
извне через рот, через лоб, через ладони рук и живот, и это что-то
просачивалось в самую глубину его существа и незаметно преображало его. Быть
может, то было безмолвие, рожденное пустыней, морем песчаных холмов,
каменными горами, залитыми светом луны, или бескрайними розовыми песчаными
равнинами, где солнечный свет пляшет, мерцает, похожий на сетку дождя;
безмолвие водоемов с зеленой водою, которые смотрят в небо, точно глаза;
безмолвие неба, на котором не видно ни облачка, ни птицы и только вольно
гуляет ветер.
Простершийся на земле человек чувствовал, как все его тело
наливается тяжестью. Тень застилала глаза, словно он погружался в дремоту. И
в то же время его грудь, его руки, играя в каждом его мускуле, наполняла
новая сила. Все преображалось в нем, все обновлялось. Исчезли страдания,
желания, жажда мести. Он забыл о них, словно молитва омыла его дух. Иссякли
слова - в прохладном мраке усыпальницы они были не нужны. Их заменял
удивительный ток - эти волны, это тепло, - который источала пропитанная
кровью земля. Это было не сравнимо ни с чем в мире. Это была воля, не
нуждавшаяся в посредничестве мысли, воля, исходившая из самых недр земли,
передававшаяся в глубину пространства и словно невидимой нитью связавшая
распростертого человека со всем остальным миром.
Hyp, затаив дыхание, глядел на своего отца во мраке гробницы.
Растопыренными пальцами он касался холодной земли, которая увлекала его в
головокружительный бег через пространство.
Долго оставались они так - отец, распростершийся ниц, и Hyp на
четвереньках, неподвижный, с широко раскрытыми глазами. Потом, когда все
было кончено, отец медленно встал и вывел сына из гробницы. Снова завалив
камнем вход, он сел рядом, привалившись к стене усыпальницы. Казалось, он
совсем обессилел, точно после долгого странствия без пищи и воды. Но душа
его обрела теперь новую силу, его наполняла радость, сиявшая во взгляде. Он
словно знал отныне, что должен делать, словно предчувствовал путь, который