"Станислав Лем. Лолита, или Ставрогин и Беатриче (о Набокове)" - читать интересную книгу автора

состояния Хумберта с читателями; но, с другой стороны, такой подросток еще
настолько ребенок, что немедленно в нас пробуждается осуждающее
сопротивление, презрение - одним словом, мы уже как-то реагируем, что (как
окажется) и было художественно предусмотрено.
Почему извращенец Набокова выступает фигурой из пограничья того, что
интуитивио можно понять, и того, что оторвано от наших интроспективных
возможностей?
"Нормальный", то есть "полный" извращенец находит препятствия для
успокоения своих искаженных страстей во внешнем мире, препятствия в виде
различных возможностей скандала, тюремного заключения, общественного
преследования; всем этим, реализуя свою цель, он вынужден рисковать.
Существуют различные видоизменения такого извращенца.
Прежде всего - и чаще - это лицо, стоящее в умственном отношении
очень низко, иногда даже это почти идиот, кретин, но в различных вариантах:
от типа спокойного, который где-то, когда-то изнасилует старуху под
влиянияем анимального импульса, возникшего в омраченном сознании, до типа
агрессивного - тогда это будет казус для криминнологов: эротоман-садист,
например, некий Джек-потрошитель, в котором страсть к убийству как к
единственному способу успокоения либидо соединяется со своеобразной
хитростью поведения (фигуру такого хитрого идиота-убийцы показал немецкий
фильм "Дьявол приходит ночью" - прекрасно создал этот образ актер, имени
которого я, к сожалению, не помню).
Извращенец жe c обыкновенными умственными способностями, благодаря
действующему на иего с детских лет общественному влиянию: семье, школе,
окружающей среде - воспитывает в себе, иногда бессознательно, систему
тормозов, запретов, так что теперь он либо уже не ориентируется, куда
указывает стрелка его влечений, либо, однажды сориентировавшись ценой
громадных внутренних усилий, эти темные силы скрывает в себе, баррикадирует
их; со временем дело может дойти до сублимации влечений, и потенциальный
педофил становится действительно хорошим и морально чистым воспитателем,
например. В других случаях такие люди - резерв для психопатов, истериков
или невротиков, у которых различные соматические и душевные страдания
выступают как внешнее выражение содержащихся в глубине их психики проклятых
грузов, причем существование таких душевных пороков проявляется для
окружающих нейтрально в моралъном отношении.
И, наконец, встречаются индивиды высокого умственного уровня, которые
способны самостоятельно анализировать существующие в обществе нормы и
запреты, психопаты высокоинтеллигентные, часто наделенные талантом, которые,
опираясь на самоанализ, приписывают себе право ломать обязательные нормы.
Такой узурпацией был порожден поступок Раскольникова. Отличительной чертой
этого рода анормальности является ее редкость; по крайней мере, не часто
встречается такое выпадение из общественных норм, такое соединение черт
характера, влечения и интеллигентности, при которых человек этого типа
трактует мир устоявшихся ценностей всегда как враждебный себе. Если бы это
был мономаньяк, окончательно убежденный в правомочности своего поведения (в
сфере эротики либо, например, в cфepe распоряжения жизнью других, как
Раскольников), то нужно ли было бы ему надстранвать над своими поступками
мотивацию "высшего порядка", как делал это герой Достоевского, или он
действовал бы из побуждений эгоистических, лишенных таких "оправданий", как
Хумберт, то есть представлял бы собой всегда случай "нравственного безумия"?