"Станислав Лем. Проказы короля Балериона (Фантастическая сказка)" - читать интересную книгу автора

целью. Был это карманный, портативный двусторонний обменник индивидуальности
-разумеется, с обратной связью. При его посредстве двое могли по желанию
обменяться индивидуальностями, что происходило совершенно просто и весьма
быстро. На голову надевался аппарат, похожий на коровьи рога. Надо было
приставить рога эти к голове того, с кем хочешь совершить обмен, и слегка
нажать; тогда включалось устройство, генерирующее две противоточные серии
молниеносных импульсов. По одному рогу ваша собственная индивидуальность
уходила в глубь чужой, а по другому - чужая индивидуальность вливалась в
вашу. Происходила, таким образом, абсолютная разгрузка памяти и
одновременная загрузка чужой памяти в возникшую пустоту.
Трурль для наглядности надел аппарат на голову и приблизил рога к
монаршему челу, объясняя, как следует пользоваться обменником, но тут
порывистый король так крепко боднул его, что устройство включилось и
произошел моментальный обмен индивидуальностей. И совершилось это так быстро
и так незаметно, что Трурль, до тех пор экспериментов над собой не
производивший, даже не сообразил, что случилось. Клапауциус, стоявший
поодаль, тоже ничего не заметил и только удивился, что Трурль внезапно
прервал свое объяснение, а продолжил его сам король, применяя такие
выражения, как "потенциалы нелинейного субмнемонического перехода" или
"адиабатический проток индивидуальности по обратному каналу". Лекция
продолжалась, и, слушая пискливый голос монарха, почувствовал вскоре
Клапауциус, что случилось нечто недоброе.
Балерион, находившийся в организме Трурля, вовсе не слушал ученых
разглагольствований, а пошевеливал слегка руками и ногами, будто старался
поудобней устроиться в новом для него теле, с большим любопытством его
осматривая. И вдруг Трурль, облаченный в длинный плащ королевский, взмахнув
рукой при повествовании об антиэнтропических критических переходах,
почувствовал, будто ему мешает нечто. Он глянул на собственную руку и
остолбенел, увидев, что держит в ней скипетр. Не успел Трурль и слова
вымолвить, как король рассмеялся радостно и выбежал из тронного зала. Трурль
устремился за ним, но запутался в пурпурном монаршем одеянии и растянулся во
весь рост на полу, а на грохот этот сбежались придворные. Бросились они
сперва на Клапауциуса, думая, что он угрожает его величеству. Пока
коронованный Трурль поднялся, пока объяснял, что ничего ему плохого
Клапауциус не сделал, Балериона уж и след простыл. Тщетно пытался Трурль в
королевской мантии бежать за ним, придворные того не допустили. Отбивался он
от них и кричал, что никакой он не король и что произошла пересадка. Они же
решили, что чрезмерное увлечение головоломками, несомненно, повредило разум
властителя, посему почтительно, но непреклонно увели его в спальню, хоть
орал он и изо всех сил упирался, и послали за лекарями.
Клапауциуса же стражники вытолкнули на улицу, и он побрел к постоялому
двору, не без тревоги размышляя об осложнениях, которые могут из всего
происшедшего возникнуть.
"Разумеется, -- думал он, -- если б это я был на месте Трурля, то при
свойственном мне спокойствии духа мигом навел бы порядок. Не скандалил бы я
и не кричал о пересадке -- ведь это неминуемо вызовет мысль о душевной
болезни, -- а потребовал бы, используя свое новое, королевское тело, чтобы
поймали мнимого Трурля, сиречь Балериона, который бегает себе теперь где-то
по городу. А заодно повелел бы, чтобы другой конструктор остался при моей
королевской персоне в качестве тайного советника. Но этот абсолютный кретин,